Грустно побродив по маленькому пляжу, Коллоу стянул ботинки и забросил их подальше. Одиночество убивало. Он устроился на камне, обхватив руками колени. Не хотелось ни любоваться лунными бликами, ни слушать тихий плеск сонной воды.
– Где ты, когда нужен? – прошептал Джулиус, в глубине души надеясь на ответ.
Минуты таяли, растворяясь в пустом безмолвии.
– Какой ты к черту друг, если играешь в прятки так не вовремя? – возмутился он в никуда.
– Мне казалось, что ты… устал от нашего общения и должен подумать о многом. – Голос Сириуса звучал откуда-то сверху. – Плюс, ты наверняка станешь задавать вопросы, на которые я не смогу ответить.
– Тогда начну с простого вопроса. – Джулс отчаянно вертел головой. – Ты где?
– На дереве, – признался тот.
Листья шумно зашелестели, и мальчишка повис вниз головой, держась за ветку одними ногами.
– Слушай, а разве здесь раньше было дерево? – нахмурился Джулиус.
– Конечно, было! – Сириус подтянулся. – Спорим, я сейчас кувыркнусь и спрыгну, как с перекладины?
– Может, не надо? – попытался возразить Коллоу.
– Пустяки, я делал это сто раз! – Мальчишка поудобнее перехватил ветку руками.
Джулс зажмурился. Только по треску и глухому удару он понял, что на сто первый раз ветка не выдержала издевательств.
– Жив? – искреннее поинтересовался Коллоу.
– Повезло, – простонал Сириус. – Я не долетел до камня каких-то пару сантиметров!
– Оптимист, – усмехнулся Джулиус. – Не хотел бы я, чтобы мне так «везло».
– Ладно, – отмахнулся тот, поднимаясь на ноги и стряхивая с одежды песок. – О чем ты собирался со мной говорить?
– А то ты сам не знаешь? – не поверил он.
– Не знаю. – Потирая ушибы, мальчишка перебрался на камень. – Но предполагаю.
С чего-то нужно было начать. Скорее всего, Сириус боится вопросов о плашке и не желает на них прямо отвечать по непонятным причинам.
– Ты когда-нибудь встречался с истинным оракулом? – решился Джулиус.
– Да, – отозвался тот. – Их в истории было всего двое. Первый покончил с собой, а вторая ищет способ избавиться от своего дара. В этих попытках она добралась даже до меня.
– Ничего она не ищет, – Коллоу поежился, – а очень ловко пользуется своим… уродством.
– Постой, – возразил Сириус. – Нельзя называть что-то уродством только потому, что это что-то тебя пугает. Едва ли там был злой умысел.
– Ты так хорошо ее знаешь? – В животе заворочался стыд.
– Лучше, чем тебя. – Такой ответ немного расстроил. – Что девочка сказала?
– Дословно? – уточнил Джулиус.
– По возможности, – кивнул мальчишка.
– Что-то вроде «ты снова покажешь себя чудовищем, таким, как хочет он» – и все это страшным-престрашным голосом, – сообщил тот.
Сириус погрузился в раздумья. Он молча смотрел на лунную дорожку. В обрушившейся тишине Джулиус слышал каждый шорох и всплеск отчетливо и ясно.
– Если так станет легче, то я не желаю видеть тебя чудовищем, совсем наоборот, – наконец, произнес мальчишка. – Странные слова, даже для нее.
– Может, Магистр? – предположил Коллоу.
– …или Хитрец, или Господь Бог, – издевательски продолжил Сириус. – Нет, Джулс. Тут совсем другое. Это что-то простое… кто-то простой.
– Дивный Борджес? – сказал и сам себе не поверил.
– Вполне, – неожиданно согласился собеседник.
– Поступать так, как хочет всякая мелкая дрянь, я не собираюсь, – отрезал он.
– А это уже не от тебя зависит. – Сириус убрал с лица челку.
– Почему просто не убить проклятую девчонку? – Отчаянье ледяными пальцами подбиралось к сердцу.
– Готов отвечать за последствия? – Налетел легкий ласковый ветерок. – Все в мире взаимосвязано. Разруби узел, и то, что ты привык считать незыблемым, развалится на части. А ведь ты – святой в ее глазах.
Джулиус тяжело вздохнул.
– Я говорю как чудовище? – Слова давались с трудом.
– Нет. – Сириус дружески похлопал его по плечу. – Ты говоришь как ребенок, у которого судьба своими руками пытается отобрать право выбора. Взрослые знают, что выбор – штука весьма иллюзорная.
– Но я не ребенок. – Джулиус лег на спину. – Мне вдруг показалось, что я готов отвечать за что угодно. Сам себя пугаю…
– Для меня – ребенок. – Странная грустная улыбка скользнула по его губам. – Скоро все разрешится. У тебя будет шанс сделать выбор, который никто не сможет отнять или навязать. Обещаю. Даже не так… Клянусь.
И точно камень упал с измученного сердца. Нужно было лишь услышать слова поддержки. Простые и незатейливые, но искренние. Он тысячу раз согласен стать ребенком, только бы на несколько шажков приблизиться к тому себе, который остался далеко позади.
– Тебя тревожит что-то еще. – Сириус расстегнул рукава рубашки, чтобы подвернуть их.
– Ты не представляешь, сколько всякой всячины меня тревожит, – отозвался Коллоу.
– Перечисли, – предложил тот.
– Мне безобразно жаль крошечного карлика, попавшего в переплет из-за того, что я отпустил Борджеса живым со станции. – Чувство вины, названное по имени, вспыхнуло и погасло.
– Ты не мог знать, что этот человек пойдет на такое, – возразил мальчишка. – Тебе ведь и его тоже жаль.
– Уже нет.
– О чем еще сожалеешь? – Сириус вытянулся рядом, заложив руки за голову.
– О том, что поступал как полная сволочь с людьми, заслуживающими лучшей доли. – Джулиус никогда раньше никому в этом не признавался. – Нет, в итоге все получалось как надо, но сейчас мне стыдно – и не перед ними, а перед самим собой.
– Знакомо, – согласился он. – Глупо кидаться исправлять то, что исправить невозможно в силу ряда обстоятельств. Достаточно не допускать старых ошибок, разве нет?
– Ты специально говоришь мне то, что я мечтаю услышать? – Коллоу рывком сел. – Я так и не узнал, чего ты сам хочешь от меня!
Джулиус взглянул мальчишке в лицо. Его внешность вполне могла быть как настоящей, так и фальшивой.
– То есть, не лгу ли я тебе, чтобы втереться в доверие? – Сириус сдвинул брови, не открывая глаз. – Нет, не лгу.
Тонкие струйки скользнули по его вискам и исчезли в волосах, оставив влажные следы.
– У меня есть личные причины помогать тебе. – Слова собеседника заставили Коллоу побледнеть. – Не допускал такой возможности? Вдруг глядя на тебя я вижу кого-то другого, к кому когда-то повернулся спиной? Тоже, между прочим, из благих побуждений. Только от этого не легче. Не нравятся вмешательства в судьбу? Так я скорее откушу себе язык, чем скажу что-нибудь, способное повлиять на твой драгоценный выбор. Интересуешься содержимым плашки? Забудь! Оно подарит тебе новое чувство вины, краше прежнего, и жгучую ненависть.
