– А меня травили?? – Тут уж всякое смущение сошло на нет.
– Сейчас девочки пойдут на пары, а я тебе все расскажу, – спокойно пояснил Клаус.
– Отличный план! – иронически отметила Урд. – Раз уж нас так недвусмысленно отправляют пастись вдаль, вопрос можно?
Мисс Варлоу не верила своему счастью. Вот сейчас она останется наедине с ним! В голову закралась страшная мысль: «Как я выгляжу?», – но быстро сменилась другой: «Не все ли равно? Уж как есть».
– Зачем столько конспирации? – не дожидаясь реакции собеседника, осведомилась Йонсон.
– Какая к чертям «конспирация»?! – Мальчишка с силой сдавил мясной компресс так, что по лицу скользнули струйки крови. – Посмотри в мои честные глаза. Я просто пришел в условленное место и упал. Естественно, карлики не бросили меня лежать под вешалками. Вот тебе вся «конспирация».
– Чего тебе так не везет?.. – озадаченно протянула Урд.
– Не жалуюсь. Могло быть и хуже. – Клаус устало улыбнулся.
– Тогда держись, братишка. – Она похлопала его по плечу.
Попрощавшись с подружками, Эмьюз на какие-то секунды подумала, что совсем не хочет оставаться с Клаусом наедине. С ним же придется о чем-то говорить, а вдруг бедняжка покажет себя совершеннейшей дурочкой? Вдруг скажет что-нибудь не то? На самом деле, сказать хотелось всего три слова…
– Мне кричать, или ты подойдешь ближе? – Мальчишка утер перемазанное лицо рукавом.
– А как же «личное пространство»? – Эмьюз сделала несколько шажков вперед.
– К тебе это не имеет никакого отношения. – Он демонстративно подвинулся.
– Ну, раз так… – Ноги сами донесли несчастную до сундука и уронили в отведенное место.
– Готова слушать очень внимательно и не перебивать? – Черные глаза смотрели не мигая.
– Если обещаешь объяснить все, что случилось за последние сутки, то да, – согласилась Тень.
– Именно этим я и собираюсь заняться, – подтвердил Клаус.
Отложив кусок мяса на стоящее на буфете блюдце, мальчишка откашлялся.
– Вчера Лют Фьюри обманом заставила тебя выпить любовное зелье, – слова раскаленным лезвием впивались в разум. – Я пытался ей помешать, но вместо этого стал предметом твоих… нежных чувств.
Эмьюз открыла было рот, чтобы возмутиться, но ладонь Клауса ловко закрыла его обратно.
– Дослушай, – попросил мальчишка. – До этого я… плохо поступил с тобой. Нагрубил. И теперь приношу извинения. Ты думаешь, что любишь меня. Отрицать бессмысленно. У тебя на лице написано большими буквами все, что ты чувствуешь. Окажись хоть капелька этого настоящей, я, наверное, сошел бы с ума от счастья. Но это не так.
– Как же не настоящее? – с мелодичным звоном разбилось сердце, раня душу сверкающими осколками.
– Если бы не зелье, ты бы даже не посмотрела в мою сторону…
Мучительный для обоих разговор зашел в тупик, едва начавшись.
– Плевать на Лют, и на зелье тоже! – неожиданно вскипела Эмьюз. – Что мне сделать? Как доказать, что…
Клаус осторожно сгреб бедняжку в охапку.
– Запомни, – он положил колючий подбородок ей на макушку, – женщина никому ничего не должна доказывать.
Сейчас мисс Варлоу готова была поверить во все что угодно, лишь бы Клаус продолжал прижимать ее к себе.
– В противном случае она рискует потерять две очень важные вещи: честь и уважение. – Горячее сердце билось тяжело и гулко.
– Что тогда? – Эмьюз старалась попасть в ритм его дыхания, но только голова закружилась.
– Давай договоримся так. – Клаус попытался отстраниться, чтобы посмотреть девочке в лицо, но она только крепче прильнула к его груди. – В том случае, если буду все еще нужен, когда чары спадут, я сам докажу тебе, что достоин любви без всякой волшебной чепухи. А пока пусть все остается, как есть.
– Ты меня бросаешь? – Едва зародившийся лучик надежды растворился в непроницаемой тьме отчаянья.
– Нет же, глупая! – простонал тот. – Представь, что ты… заколдованная принцесса. Чтобы жить долго и счастливо, необходимо тебя расколдовать. Иначе какой я, к черту, принц? Только нам обоим стоит запастись терпением. И… есть штука, которую никак нельзя делать…
Хладнокровие отказало в самый неподходящий момент. Слова застряли в горле, не желая выбираться наружу. Клаус глубоко вдохнул.
«Она зачарофана и примет от тебя любую глюпость», – наставления деда больше не придавали уверенности.
– Нам нельзя целоваться, – наконец выговорил он.
– А если бы можно было – ты бы поцеловал меня? – Эмьюз стиснула его так, что боль в ране сделалась почти невыносимой.
– Да. – Перед глазами помутилось. – Отпусти, пожалуйста. Я немного поранился, помнишь?
Тень послушно опустила руки и даже отсела на край сундука.
– Ты не знаешь… Лют… Она это нарочно? – Девочка уперлась взглядом в пол.
– Да, Фьюри понимала, что заставляет тебя выпить отраву, – подтвердил Клаус. – Но делала она это не по собственной инициативе, а о последствиях вообще представления не имела. Идею твоей паре подкинула Амбер Лэндвик. Все сейчас взяты под стражу. Но если Лют вернется к занятиям, то Лэндвик отправится прямиком в Сайленткип. Остальные две девчонки-псионика утверждают, что Амбер их запугивала. Я не верю.
– Почему так происходит со мной? – Прозвучало это неожиданно жалобно, как писк потерявшегося котенка.
– Поправка! Не с тобой, а с нами. – Он поднялся на ноги. – Наверняка в Трапезном сейчас пусто, пойдем завтракать?
* * *
Руфус уже добрых пятнадцать минут торчал на площадке перед дверью к кабинету ректора. Он в студенческие-то годы не боялся Финна, а теперь и подавно, но роль просителя накладывала отпечаток.
Незаметно просочившись в узкую щелку, Руф снова застыл в нерешительности. «Даже если ответ будет отказом, его тоже нужно получить», – уговаривал себя он. Любопытство предлагало рискнуть и хотя бы одним глазком взглянуть на ректора прежде, чем соваться к нему с просьбами. Риск велик, но и наугад действовать желания не возникало.
Крошечный шпион подпрыгнул на ладони и скользнул в темноту. Подсматривать за ректором в его же кабинете – форменное безумие, а вот послушать, что происходит за второй дверью, вполне себе безопасно.
Сэр Тангл мягко проплыл к стене и затаился. Создание глазок-шпионов никогда не было сильной стороной Руфуса, собственно, как и контроль над ними. По крайней мере, Дайна всегда с легкостью обнаруживала их присутствие, сколько бы Руф ни старался.
Голоса за дверью оживленно спорили о чем-то. Профессор Дарроу – самый нежелательный свидетель разговора о Натане – что-то горячо доказывал своему господину и начальнику. Возможно, неприязнь профессора к Баламуту Танглу началась со случая с приклеенными штанами, но, скорее всего, гораздо раньше.
