Памятуя о прошлом марш-броске и возникших осложнениях, сегодня сталкер пробирался по городским руинам предельно осторожно. Сохранять концентрацию, когда глаза слипались на ходу, стоило серьезных усилий. Раненое плечо и накопившаяся усталость давали о себе знать. Вспомнить, когда удалось поспать последний раз, Таран так и не смог. Казалось, это было в другой жизни. Оставалось только молиться, чтобы на пути не попалась какая-нибудь охочая до человечины зверюга.
Впереди уже маячил павильон входа в метро. От спасительного мрака подземки отделяло лишь заваленное обломками, припорошенное сероватым снегом поле — бывшая площадь Восстания. Огромные глыбы гранита — все, что осталось от тридцатиметрового обелиска «городу-герою Ленинграду», — перегородили добрую ее половину, сложившись в импровизированный лабиринт. По идее, можно попытаться проскочить напрямик, под прикрытием многотонных махин, но открытые пространства всегда привлекают летающих хищников, а сейчас какие-либо встречи с мутантами были крайне нежелательны. Поэтому Таран предпочел обойти не внушающее доверия место стороной.
Прошмыгнув вдоль 1-й Советской улицы, он собрался было пересечь Лиговский проспект, как вдруг сталкерская чуйка дала о себе знать, предупреждая об опасности. Не наблюдая каких-либо внешних признаков угрозы, Таран нырнул в ближайший подъезд, двигаясь по наитию. Играть с неведомым противником в кошки-мышки не было ни малейшего желания, но его незримое присутствие не позволяло совершить последний рывок до павильона. Следовало осмотреться.
Аккуратно ступая между пластами обвалившейся штукатурки, сталкер прокрался по пыльным лестничным маршам наверх и через чердачное окно выбрался на крышу. Пронизывающий ветер тут же принялся трепать одежду, хлестко ударил по телу. Противогаз неплохо защищал лицо от потоков ледяного воздуха, хотя резина уже стремительно остывала.
Примостившись на листе кровельного железа, наемник заглянул за край козырька. С верхотуры взгляду открылись новые детали пейзажа, и они оказались настолько сюрреалистичны, что сталкер на миг усомнился в собственном душевном здравии. Недалеко от павильона метро, посреди заснеженного проспекта стоял… ребенок. Несмотря на мешковатый комбинезон химзащиты и противогаз, нахлобученный на голову, хвосты косичек, торчавшие из-под резины, безошибочно указывали на то, что это была девочка. В руках она сжимала некий продолговатый предмет, но разобрать, что конкретно, Таран со своей позиции не смог.
Быть может, дают о себе знать последствия недосыпа? Помотав головой, сталкер снова заглянул вниз. Видение никуда не исчезло. Более того, различима стала еще одна приземистая фигура в несоразмерно большом комбезе, собравшемся в гармошку по всему туловищу. Второй ребенок — сомнений в этом уже не оставалось — стоял немного поодаль от девочки и, сжимая в руках грубо сработанный огнестрел, наблюдал за окрестностями.
Едва взглянув на скупые, четкие движения, на обманчиво расслабленную позу и на то, как грамотно обладатель кустарной винтовки «держал сектора», Таран сразу узнал свой «почерк» и результаты долгих часов тренировок. Сомнений не осталось. Это был Глеб! Живой!
Имя уже практически сорвалось с губ наемника, но, уловив еле заметное шевеление на соседнем участке крыши, сталкер затих, так и не окликнув сына. У самого края, припав на вытянутые крючья-лапы, замер тот самый враг, присутствие которого так явно ощущалось все это время. Вздрогнув от неожиданности — настолько крупным оказался мутант — сталкер подтянул дробовик, отчаянно перебирая в голове варианты дальнейших действий.
И было с чего паниковать. Изготовившись к прыжку и не сводя с детей голодных бусинок-глаз, на крыше затаился трепан — зверь сильный, коварный и безжалостный. Прозвище свое получил за умение вскрывать жертвам черепа ничуть не хуже одноименного хирургического инструмента. Любимым лакомством мутанта неизменно был мозг. Тарану уже встречались трупы сталкеров с расколотыми как скорлупа ореха головами — хищник давно распробовал деликатесных двуногих и мог, устроившись в засаде, подолгу караулить очередную жертву.
Этот трепан, похоже, был так увлечен процессом охоты, что не заметил появления на крыше нового противника. Побеги сейчас Глеб, мутант незамедлительно кинется в атаку. Таран поднял дробовик и, вспомнив об оставшихся трех патронах, досадливо поморщился. Бить следовало наверняка, а посему придется импровизировать…
Трепан вздрогнул всей своей жилистой, ящероподобной тушей, когда в серый щетинистый бок ударил кусок льда. Приплюснутая вытянутая морда зверя тотчас повернулась в сторону обидчика. Ощерившись частоколом острых, как бритва, клыков, мутант зашипел и медленно двинулся к сталкеру.
— Давай, урод, тащи сюда свой толстый зад, — приговаривал Таран, пятясь.
Скользкая кровля покатой крыши была не лучшим местом для сражения, но выбирать не приходилось. Неловко переступая мускулистыми лапами, трепан припадал к земле, водил землистого цвета рылом, но прыгнуть все не решался. Когтям не за что было зацепиться на корке льда. Тарана это вполне устраивало. Главное, что удалось всецело завладеть вниманием хищника и увести его подальше от детей.
Дистанция между противниками медленно сокращалась и уже вполне годилась для выстрела дробью, когда раздался внезапный треск. Кусок льда под ногами сталкера дрогнул и, отколовшись от остального полотна, начал съезжать по наклонной плоскости крыши. Сталкер пошатнулся, упал на колени, судорожно хватаясь за ребра кровли, но безудержное движение к краю все продолжалось. Трепан взрыкнул и, решившись, взвился в воздух в красивом тягучем прыжке. За мгновение до этого наемнику удалось ухватиться левой рукой за покореженный лист железа и перекатиться на спину. Вскинув «Рысь», Таран поймал в прицел размытую тень, заслонившую полнеба.
Время сорвалось с места, стремительно разгоняясь. Реальность рассыпалась на множество фрагментов, состоящих из отдельных звуков и поражающих четкостью статичных образов. Грохот выстрела. Рев. Удар увесистой туши хищника о кровлю. Вспышка боли в ребрах. Треск разодранного бронежилета. Ошметки демпферной прокладки на изогнутых когтях. Титановые пластины, взметнувшись в воздух, кружатся в безумном танце. Жутковатая морда, проплыв совсем рядом, исчезает из поля зрения. Скрежет когтей о железо крыши. Еще один гневный звериный вопль.
Подняв голову, наемник увидел, как скользит к краю, барахтаясь, комок визжащей от бешенства плоти. Проломив решетку хлипкого ограждения, нескладное тело мутанта исчезло за краем крыши. Трепан рухнул во двор. Теперь от детей его отделял многоэтажный дом, что давало сталкеру возможность предупредить их об опасности. Осторожно поднявшись на четвереньки, он покарабкался по скату наверх, но новый пласт льда, срываясь в скольжение, сбил Тарана с ног. Все, что тот успел, — сместиться к водостоку, в последний момент ухватившись за трубу. Затем под ногами разверзлась пропасть. Хлипкая жесть жалобно скрипнула под весом человека, рядом угрожающе затрещало, и труба заходила ходуном, медленно отдаляясь от стены. Заиндевевшие сегменты конструкции накрепко спаяло льдом, но вот крепления, одно за другим, с хрустом выползали из стены. Пронзительно скрежеща, водосточная труба стала заваливаться на бок.
