– Внимание экипажу, говорит капитан Манн. Через несколько минут мы приступим к посадке на Метиду. Как вы понимаете, корабли нашего класса к таким выкрутасам не приспособлены, поэтому приказываю экипажу надеть скафандры и быть готовыми к неприятностям. Конец сообщения.
– Очень жизнеутверждающе, – пробубнил Сагатимори, но пассаж связиста капитан пропустил мимо ушей.
– У нас мало времени, парни! – голос Манна звучал так, словно он лично, вместо двигателей, тащил «Церам» от самой Европы. – Если через сто шестьдесят минут мы не укроемся, нас засекут! Одеваем скафандры, живо!
Прежде чем вскочить с кресла и кинуться к шкафчикам со скафандрами, Анри торопливо закончил письмо:
Ну вот, мы и начинаем посадку, солнышко. Я люблю тебя! И подам весточку сразу же, при первой возможности! Жди меня и верь, я вернусь!
Твой муж.
Ткнув в кнопку «сохранить», Анри отстегнулся и одним толчком отправил себя в короткий полет за скафандром. Пока он возился с письмом, большая часть экипажа уже разобрали костюмы и отлетели к своим местам, освобождая место замешкавшимся, которых оказалось немного – Анри да офицер безопасности. Напоминавший тощего, но добродушного медведя, сержант Лу никогда никуда не торопился, выполняя свои обязанности со степенной основательностью. Он, похоже, и жил так же основательно и неторопливо, словно впереди у него маячили долгие столетия такой вот неспешной жизни. В этом он походил на своего сменщика Эдди, тоже сержанта и такого же сонного и медлительного блондина. За месяц полета Анри так и не узнал их фамилий, а еще четверых сотрудников службы безопасности и вовсе знал только в лицо. Жили они отдельно от остального экипажа и особого желания общаться не проявляли.
Вот и сейчас, недружелюбно бурча себе под нос, сержант Лу вытащил из ячейки сложенный скафандр и тут же полетел обратно к своему посту. Сам Анри торопливо скинул форму и, поеживаясь, несмотря на комфортные восемнадцать градусов, быстро влез в скафандр и метнулся к своему рабочему месту. Нервозность в резервном командном центре достигла такого уровня, что казалось – еще немного, и ее можно будет потрогать.
– Маневр торможения через десять секунд, – предупредил всех Александр Правый.
За оставшиеся секунды Анри едва успел ухватиться за спинку своего кресла. К моменту, когда, извещая о включении двигателей, рявкнул баззер, он только начал пристегиваться. Ощутив, как центробежная сила начала вытаскивать его из кресла, он не удержался и выругался, недобрым словом помянув торопыгу Вейли.
– Нечего на пилотов пенять, старпом, – назидательно проронил с экрана Манн. – Я подал команду заранее!
– Виноват, сэр! – не стал отрицать своей вины Анри, но истинную причину задержки назвать не решился: – Проверял укладку торпед, не успел вовремя.
– Впредь успевайте!
– Так точно, сэр. – Анри машинально привстал, но, натолкнувшись на привязные ремни, осел обратно. Тем более что Манн даже не посмотрел в его сторону. У капитана хватало других забот.
Выведя на консоль картинку с радаров, Анри нервно выстукивал пальцами на подлокотнике несуразный мотив. Фрегаты, уравняв скорости со спутником, повисли, окруженные такшипами, в сотне километров от более толстой оконечности Метиды.
– «Церам», здесь «Котлин».
– Слышу вас, «Котлин», – жестом отстранив связиста, за микрофон взялся сам капитан.
– Отто, как договаривались, первым пойду я. Следом вы с «Виконтом».
– Понял тебя, Оливер, делаем по плану! Удачи!
Капитан Манн зафиксировал внешнюю камеру на «Котлине» и отрегулировал увеличение так, чтобы фрегат занимал примерно треть экрана. А Беллар на своей консоли выделил почти все рабочее пространство для трехмерной схемы окрестностей Метиды. На основной экран выводилось лишь чистое видео, а на свою консоль Анри вывел много дополнительной информации. Вектор, ускорение, текущая скорость относительно их фрегата, расстояние до спутника и многое другое.
Пыхнув огоньками маневровых двигателей, «Котлин» едва заметно повернулся и тут же погасил вращательный момент включением двигателей с другой стороны. На взгляд Анри, за этот маневр «Котлин» развернулся к Метиде едва на пятнадцать градусов. И только выключились двигатели, дал еще один импульс, на сей раз еще короче. Чересчур осторожно! Видимо, того же мнения придерживался и Манн, который хмурился все сильнее и сильнее и наконец, не выдержав, хлопнул по подлокотнику кресла.
– Какого черта они пристраиваются, словно к девственнице? Не успеем же!
Прежде чем рулевые решили, что вектор будущего разгона их удовлетворяет, «Котлин» включал маневровые двигатели еще дважды, и только потом запустил маршевый двигатель. И даже быстрее, чем сенсоры «Церама» вывели полетные данные, Анри по силе выхлопа оценил импульс максимум в десять процентов тяги. Четыре десятых грава! Пилоты что, совсем озверели?! До выхода из-за Юпитера осталась жалкая пара часов!
Похоже, что кавторанг Перри рявкнул на своих нерешительных пилотов, поскольку «Котлин» вдруг увеличил тягу до пятнадцати процентов. Анри оторвал взгляд от консоли и посмотрел на большой экран. Зрелище, транслируемое внешними камерами, завораживало.
С этого расстояния Юпитер занимал весь экран. Они уже не летели рядом с планетой, они летели над ней. Чуть больше пятидесяти тысяч километров – это даже меньше планетарного радиуса, в масштабах гиганта фрегаты почти касались планеты. И на фоне вечного бурления облачных потоков едва заметно скользил серый отблеск Метиды. Маленького спутника, так похожего на прошлогоднюю картофелину.
Магнитоплазменный двигатель даже на пятнадцати процентах тяги давал великолепный, яркий, тянущийся на многие километры факел. Сейчас он втрое превышал длину фрегата, постепенно темнея, сходя на нет. «Котлин» летел почти точно впереди «Церама», и с этого ракурса факел смотрелся слегка вытянутым овалом. А жаль, подумал Анри, выхлоп двигателя крупного корабля – это зрелище, которым следует любоваться с оптимального ракурса. Во Вселенной существует немного вещей красивее ударного флота, идущего на полной тяге. И даже факелы двух фрегатов уже заслуживают внимания.
Километрах в сорока от поверхности Метиды «Котлин» развернулся кормой вперед. Невооруженным глазом с такого расстояния трехсотметровый кораблик виделся не крупнее спичечной головки, и потому еще на первой стадии разгона компьютер «Церама» сфокусировал на лидере оптический телескоп. Но даже при двухсоткратном увеличении темный корпус фрегата можно было заметить, только если он перекрывал звездный свет, а потому компьютеру пришлось искусственно раскрасить поступающую с телескопа картинку. Немного, лишь чуть добавив яркости контурам.
Начинался самый ответственный этап – посадка на планетоид. Почти стыковка, но только почти. При двух тысячных грава фрегат все равно весил больше двухсот тонн, и эту махину требовалось опустить ювелирно, с минимальной возможной скоростью. И на этом проблемы не заканчивались. Фрегаты типа «Котлин» не проектировались для посадки на небесные тела. Они не имели ни посадочных опор, ни даже конструкционной жесткости, чтобы выдержать собственный вес. На Земле, случись «Котлину» каким-то чудом пройти через атмосферу, его корпус моментально сплющило бы земное тяготение. Но на планетоиде, где гравитация едва ощущалась, этот фокус имел шансы на успех. Если удастся совладать еще с одной проблемой: чертов жилой модуль. Несмотря на то что башни развернули абсолютно параллельно поверхности, обод, к которому они крепились, выступал из цилиндра основного корпуса на добрые десять метров и был при этом несколько смещен вперед, так что ни о каком балансе не могло быть и речи. А значит, придется садиться так, чтобы сначала опуститься на поверхность ободом, а потом коснуться скалы кормой. И все это на слабеньких маневровых двигателях!
