Десятки разрушенных городов и сожженных деревень. Примерно один миллион семьсот тридцать восемь тысяч человек погибли во время боевых действий или были расстреляны по приговорам военно-полевых судов. Еще около четырехсот тысяч скончалось впоследствии от полученных ранений. Шестьсот двадцать восемь тысяч интернировано и навсегда депортировано с планеты. Почти три миллиона обездоленных, потерявших кров, работу и обреченных на вымирание от голода людей. Генерал Раковский умело распорядился прибывшими на Новый Самарканд зондеркомандами бриидов.
Вернувшись с планеты, наблюдатели в категорической форме потребовали от администрации сектора Эридана немедленно вывести с планеты все войска генерала Раковского, а Новому Самарканду оказать масштабную гуманитарную помощь. Что и было сделано к сентябрю две тысячи семьсот шестнадцатого года.
В октябре того же года представители миров Конференции, используя материалы наблюдателей, инициировали в федеральном Сенате закрытые слушания о геноциде на Новом Самарканде. Центральные власти пытались спустить разбирательство на тормозах, но произошла «случайная утечка информации», и пресса раздула грандиозный скандал. Под давлением общественного мнения двадцать четвёртого ноября две тысячи семьсот шестнадцатого года Федеральный военный трибунал приступил к рассмотрению дела о геноциде.
Я не буду приводить здесь протоколы судебных заседаний, показания свидетелей и подсудимых. Вы можете ознакомиться с ними самостоятельно. Отмечу только один примечательный факт. По справедливости, Абу ибн Сайаф должен был отвечать наравне с подчиненными. Однако в документах судебного разбирательства нет ни единого упоминания о преступном приказе, отданном маршалом генералу Раковскому. Ибн Сайаф даже не присутствовал на процессе в качестве свидетеля, ограничившись краткими письменными показаниями. К началу суда над бриидами маршал оставил военную службу ради политической карьеры. Абу ибн Сайаф стал председателем Конференции миров Имана. Так, один из основных организаторов и виновников Новосамаркандской трагедии благополучно избег наказания.
Позже, во второй лекции, мы еще раз рассмотрим действия маршала в две тысячи семьсот шестнадцатом году. Пока же запомните: Абу ибн Сайаф – одна из ключевых фигур в процессе распада Федерации, начало которому положил Новосамаркандский мятеж.
Вернемся к разговору в центре связи командной группы «Фокстрот» тридцатого июля две тысячи семьсот шестнадцатого года.
Попробуйте хотя бы на секунду поставить себя перед выбором: убить одного невиновного или умыть руки и смотреть, как гибнет десяток столь же невинных. Не можете? А ведь тогда на одной чаше весов лежало уничтожение сотен тысяч, может быть, миллионов, на другой – расползание мятежа, орбитальные бомбардировки и миллиарды невинно убиенных. Чудовищный выбор, неизмеримая ответственность! Нормальная психика не выносит такую нагрузку, человек устраняется, ища выход в самоубийстве.
В случае с Раковским Сайаф играл краплеными картами. Он имел дело с бриидом и заранее знал решение генерала. Вспомните последнюю фразу маршала: «Дело идет о сохранении единства Федерации!»
Просто, как включить лампочку. Щелк! Реакция на гормональном уровне: бриид – Федерация. В цепи нет промежуточного звена, нет места ни сомнению, ни колебанию.
Я часто привожу цитаты из творчества писателей двадцатого века. Вот еще одна – моя любимая: «Мы в ответе за тех, кого приручили».
Наш мир несовершенен. Подчас мы вынуждены совершать поступки, противоречащие нашему естеству. Человек возжелал снять со своей души бремя ответственности, переложить её на чужие плечи и создал бриида. Порождение его слабости и трусости вышло из-под контроля и чуть было не уничтожило своего создателя. Преступления и трагедия расы бриидов навсегда останутся несмываемым пятном позора на совести человечества.
Вот последний отрывок из дневника капитана Элиота Винсона.
Элиот Винсон, 13478907-H, капитан, командная группа «Фокстрот».
Борт линкора «Граф Отто фон Бисмарк», сектор Эридана
24.11.2716, 09:14:28 Начало записи.
Каюта военного космического корабля, оборудованная под рабочий кабинет. Пластиковый стол с компьютером, несколько стульев. На стене голографическая карта сектора.
– Сэр, капитан Винсон по вашему приказанию прибыл, сэр!
Раковский одет в черный мундир со всеми полагающимися генеральскому чину атрибутами и регалиями. Лицо спокойное, сосредоточенное.
– Вольно. Садитесь, Элиот.
Камера перемещается ниже, ракурс меняется. Генерал берет распечатку, лежащую поверх других бумаг на столе.
– Час назад маршал Флавий прислал мне личную шифрограмму. Вот почитай.
В кадре руки капитана и лист бумаги, покрытый строчками печатного текста.
– Сволочи!
Камера рывком идет вверх. Щелчок, изображение исчезает.
Камера снова включена. В кадре лицо генерала Раковского.
– Сэр, вы знаете не хуже меня, как нас подставляли. С самого начала все на этой сраной планете было сплошной подставой! Их послушать, так получается – я пристрелил того старика у мечети, а потом и себя с горя гранатой подорвал! Я, может, и контуженный, но пока еще в здравом уме!
Камера беспорядочно мечется по каюте, захватывая в кадр то стену с картой, то пол, то лицо Раковского.
– Сайаф, сука, тоже хорош! Маршал долбаный! Мы, между прочим, его прямой приказ выполняли. Всех подставил, а сам – нырк. И нет его!
Раковский резко хлопает ладонью по столу.
– Прекрати истерику, Элиот! Сядь и успокойся.
– Ничего, я постою. Я спокоен, сэр! С чего бы мне нервничать? Подумаешь, обвинили в геноциде.
Камера подходит ближе и останавливается почти вплотную к лицу генерала.
– Я вам так скажу, сэр. Судить нас хотят. Пусть судят. Ни хрена у них не выгорит. Для начала суд мои записи посмотрит.
– Элиот, ты никогда и никому не покажешь записи, – медленно и тихо произносит Раковский. – Считай, это мой последний приказ тебе, капитан.
Камера резко отшатывается назад.
– Ну уж нет! Я зазря пропадать не желаю, да и вам не дам!
– Тогда мне придется убить тебя, – еще тише говорит бриид, его лицо каменеет, в глазах тоска. – Поверь, Элиот. Мне очень не хочется, но я это сделаю.
Пять секунд, десять, двадцать, в кадре лицо Раковского.
– Сэр. Я не понимаю вас, сэр!
Генерал неожиданно взрывается.
– Неужели мне, брииду, нужно объяснять тебе – человеку! Да пойми ж ты, наконец. Все что мы совершили на Новом Самарканде, чудовищное преступление! Вне зависимости от того, подчинялись ли мы приказу или поступили по собственной воле.
