– Жаль.
– Он убил твоих родителей?
– Да. Мать и отца. И едва не убил меня.
– Ты хочешь отомстить, – сказала ведьма.
– А ты догадлива, – усмехнулся Паурм.
Ведьма задумалась. Сказала негромко:
– Совсем недавно я тоже преследовала убийцу. Хотела отомстить… Я нашла его, и вдруг оказалось, что ничего не могу с ним сделать. Он уже мертв. И он совсем не тот человек, за которым я гналась всю жизнь…
– Как это? – заинтересованно спросил Апат. Паурм молчал.
– Я догоняла чудовище. А нашла обычного человека, который однажды сделал большую ошибку и всю оставшуюся жизнь мучался от этого.
– И что?
– Ничего… Я вдруг поняла, что сама стала убийцей, пока шла за ним.
– Ты? – Апат хохотнул.
– Да. Я.
– Кого же ты убила?
– Это неважно.
– Именно это и важно, – жестко сказал Паурм. – Есть люди, которые заслуживают смерти.
– Нет, не нам решать это, – сказала ведьма. – Я поняла, что рано или поздно все само встанет на места. Главное – этому не мешать… Каждый получает то, что заслуживает.
– Я не собраюсь ждать! – сказал Паурм.
– А ждать и не надо. Жизнь – вот то, что мы заслужили. Наша жизнь – и награда, и наказание.
– Я не понимаю тебя, – пробормотал Паурм.
– Просто ты не хочешь понять. Ты слеп…
Она потеряла интерес к этому разговору. Отвернулась, подняла воротник, уткнулась подбородком в овчину. Вновь вспомнила домового, подумала, тревожась, – как он там? Пока еще не очень холодно, но скоро ударят настоящие морозы, злые, трескучие. Дом промерзнет насквозь…
Надо спешить.
Домой…
Серое небо постепенно высветлялось. Ночь неохотно отступала, отдавая мир робкому утру.
– Нет, – тихонько сказала ведьма. – Это не конец. Это только начало.
Стояла глубокая ночь, когда Паурм закончил свой последний рассказ.
– Так это был ты, – задумчиво пробормотал Лигхт.
– Да, это был я.
– Значит, все это правда? Все эти легенды – вовсе не легенды, а реальные истории?..
Паурм не ответил.
– И что, ты нашел убийцу своих родителей? – спросил Лигхт.
– Нашел.
– И что ты с ним сделал?
– Ничего.
– Ничего?.. Но почему?
– Ведьма оказалась права. Жизнь – кому-то награда, кому-то наказание. Людям незачем вмешиваться, и без того каждый получает по заслугам…
– Я что-то не улавливаю… – сказал Дирт, зевая. – Ты отыскал убийцу родителей и оставил ему жизнь?
– Да.
– Почему?
– Если бы я убил его, это… это не было бы возмездием.
– Как это?
– Вы хотите понять? Хорошо, я расскажу… Да, я нашел человека, за которым гнался почти всю свою сознательную жизнь. Он ютился на окраине грязного городка, в маленьком сарайчике, больше похожем на собачью конуру. В его жилище стоял такой запах, что слезились глаза, и желудок сжимался в тугой комок. Груда гнилых тряпок заменяла ему постель. В одном углу комнаты у него была кухня, заваленная помоями, в другом – отхожее место. Это было логово зверя, а не человеческое жилище… А он и не был человеком… Каждое утро он выползал на свет и ковылял к ближайшей харчевне. Он садился у входа и, поскуливая, тянул руки к проходящим мимо людям. Если ему давали монету, то он, не понимая, что это такое, отбрасывал ее в сторону. И снова тянулся к прохожим, выклянчивая еду или выпивку… Он был стар, беззуб и тщедушен. Лохмотья, которые он носил вместо одежды, нестерпимо воняли. У него не было ничего… Я следил за ним несколько дней. Подходил к нему, наклонялся, заговаривал, надеясь, что он вспомнит меня, мою мать, отца, нашу деревню. Я спрашивал его о рубце на шее, показывал свой шрам. А он только скулил и тянул ко мне трясущиеся руки. Он ничего не помнил, ничего не понимал. Жалкий безумный старик… И вот тогда я осознал, насколько права оказалась ведьма: всю жизнь я преследовал убийцу моих родителей, я гнался за чудовищем, и что же нашел? – развалину! Этот старик не имел никакого отношения к тому человеку, что я искал. И все же он был им!.. Это был он – убийца… Да, я отомстил. Я оставил ему жизнь. Ту жизнь, что он заслужил…
– Ты ушел?
– Да. Ушел. Направился домой, решив, что хватит слоняться по миру. Я думал вернуться в свою деревню, жениться, обзавестись хозяйством… – Паурм тяжело вздохнул, замолчал, повесив голову.
– Но?..
– Но встретил вас.
– Так ты шел домой?
– Да, – Паурм кивнул. – Это недалеко отсюда. Два дня пути, если идти по берегу моря. Рыбацкая деревня. Двадцать восемь дворов, захудалый постоялый двор, старый причал на сваях, около него стая лодок, путаница сетей на берегу. И маленькое кладбище, где лежат мои родители…
– Сколько же ты отсутствовал?
– Не помню.
– Дом твой стоит?
– Наверное… Не знаю.
– Тебя ждут? Помнят ли?
– Надеюсь… Не знаю…
Они замолчали, таращась в темноту, не видя друг друга, но чувствуя ответный взгляд.
Было тихо. Ветер улегся, только чуть слышно шуршал по крыше дождь. На потолке набухали капли, вызревали и падали вниз, шлепались о сырые половицы. В очаге перешептывались дотлевающие угли…
– Тихо как, – прошептал Лигхт.
– Буря прошла, – негромко сказал Паурм.
– Завтра можно идти.
– Да… Послушайте, господин…
– Что?
– Вы обещали, что это будет быстро. Не больно… Сразу… Понимаете, о чем я?
– Да, конечно… Я обещал… Сразу… Конечно…
– Спасибо…
Больше им нечего было сказать друг другу.
– Дирт… – тихонько позвал Лигхт. – Эй, Дирт!.. – он тронул Послушника за плечо. – Ты что, спишь?.. Спит… Уже спит… Пусть. Я подежурю… Спи…
Всю ночь Лигхт глядел на огонь. Размышлял. Иногда он вставал и прохаживался по тесной комнатушке, вышагивал осторожно, стараясь не потревожить спящих. Вслушивался в ровное дыхание Паурма и Дирта…
Он не собирался убивать вора.
Утром было много солнца. Острые лучи пробили стены, крышу, вонзились в пол, расчертили спертый задымленный воздух частой сеткой.
Полоса света легла спящему Дирту прямо на глаза. Послушник сморщился, пошевелил носом, открыл рот. Дернул головой. Попытался отвернуться.
– Подъем! – весело прокричал Лигхт.
Дирт мгновенно вскочил, продрал глаза. Огляделся. Спросил удивленно:
