– В очаге надо посмотреть. Досок много сгорело.
– Давай, займись.
– Хорошо.
– А стол надо на место поставить.
– Сделаем.
– Навались!
Прирожденные отодвинули стол от окна. С некоторой опаской посмотрели на прибитые доски – выдержат ли они натиск бури?
– Надо укрепить, – сказал Лигхт.
– Ладно, приколочу еще несколько, поверх этих.
– Крест-накрест. И сверху одеяло. Вон, смотри, щели какие. Дует!
– Ладно, учитель…
Прирожденные отдышались.
Очаг погас окончательно, стало еще темней.
– Ну, натворили делов! – хмыкнул Лигхт, оглядывая дикий беспорядок: порушенные полки, сломанную скамью, битую, мятую посуду, перекошенный стол, потухший, забитый сырой грязью очаг… – Он восторженно помотал головой, хлопнул ладонями по коленям и повторил:
– Ну натворили делов!
– Да уж! – Дирт расплылся в улыбке. Фыркнул. Захохотал.
– Ну и погода, – Лигхт посмотрел на ученика. Улыбнулся. Звонко рассмеялся, вторя ему.
– Крышу!
– Почти!
– Сорвало!
Они упоенно хохотали, давились словами, размахивали руками:
– Ослеп, что ли!..
– Щели заткнуть!..
– Кулаком!..
Потом вдруг разом успокоились, посмотрели друг на друга немного удивленно.
– Ты чего? – спросил Лигхт.
– Не знаю, – Дирт развел руками. – Странно как-то.
– Испугался?
– А ты видел, какие градины залетали? С мой кулак, не меньше! Чуть стол не расщепили. А крыша-то, крыша! Я же видел, как она приподниматься начала! Стропила так и скрипели! Потолок перекосился! Еще бы тут не испугаться.
– Да-а, – протянул Лигхт. – Отбились.
– Повезло.
– Не проломило бы только крышу.
– Да уж… – Они подняли головы, прислушались к грохоту, к дробному перестуку поверху…
– Не должно, – из темноты подал голос Паурм. – Это не дранка и не солома. Там доски в два пальца толщиной и железо кровельное – на совесть делали.
– Сорвало, наверняка, все железо, – сказал Дирт.
– Нет, – сказал Паурм, – не все. Слишите, как звонко колотит?
– Ладно, давай утепляться, – подвел черту Лигхт. – Завесь окно и щели позатыкивай. А я тут попробую бардак разгрести… И огонь бы развести надо, темно же, не видно почти ничего.
– Может развяжете меня? – попросил Паурм. – Я бы помог…
Прирожденные посмотрели в его сторону.
– Я же заиндевел весь, вымок!..
Они молчали.
– Не сбегу же я в такую бурю!
– Действительно, – согласился Лигхт, но в голосе его не было уверенности. Он пнул ногой россыпь льда, подумал… И решился:
– Ладно! Давай, Дирт, развяжи его. Пускай поможет…
Град стихал.
Когда было восстановлено подобие порядка, лошади накормлены, чай согрет, а вор вновь связан, Прирожденные сели на расстеленное возле очага одеяло. Дирт достал из мешка хлеб, мясо и сыр, разложил все перед собой на чистой тряпице. Неспешно, аккуратно порезал продукты именным кинжалом, разделил на две порции – большая для Наставника, меньшая для себя, Послушника.
– Самое время для новой истории, – сказал Лигхт.
– Я ничего не буду рассказывать вам жующим, – заявил Паурм.
– Это почему же?
– Просто не буду!
– Ты забываешься! – предупредил Дирт, угрожающе приподнимаясь.
– Я же не отказываюсь, – сбавил тон Паурм. – Просто я предлагаю вам спокойно поесть, а уж потом…
– Мы сами решаем, что и когда нам делать! – Дирт обратил гневное лицо к пленнику.
– Тихо, тихо, – успокоил ученика Лигхт. – Спокойно… Может он и прав. Давай сперва поедим. А потом выслушаем его историю. Он ведь неплохо рассказывает, не так ли?
– Не знаю. Мне не с чем сравнивать.
– Тем более ты должен послушать.
– Должен!.. – хмыкнул Дирт. – Будто бы у нас есть другой выбор.
– Конечно есть.
– Это какой же, хотелось бы знать?
– Мы можем слушать. А можем не слушать, – Лигхт лукаво подмигнул ученику. – Чем не выбор?
Дирт промолчал, нанизал на острие меча большой кусок мяса, поднес к огню. Подождал, пока он разогреется, снял с лезвия, впился зубами, зачавкал.
– О чем будет твоя вторая история? – спросил Лигхт у пленника.
Паурм пожал плечами, насколько позволили ему веревки. Сказал задумчиво:
– Сложно сказать…
– Расскажи что-нибудь про дракона.
– Про дракона?.. Нет… Эта история без драконов. Впрочем там будет одно чудовище, но это не дракон. Много хуже, много страшней…
– И что же это?
– Вы хотите услышать самый конец истории?
– Ладно, подождем.
– Всему свое время… – Паурм помолчал. Потом добавил. – Но история эта не про чудовище.
– Про того, кто его убил? – предположил Лигхт.
– Нет. Не совсем. Она о том, что не все у нас получается так, как мы думаем у нас получилось.
– Что-что? – Дирт вскинул бровь. – Как ты сказал? Повтори.
– Неважно… В общем-то история эта ни о чем. О человеке, который шел спасать своего учителя от смерти…
– Ты уже начал рассказ?
– Нет, я жду, когда вы закончите есть.
– Мы уже закончили. – Лигхт допил чай, отставил кружку. Сел, привалившись спиной к горячей каменной кладке очага. Вытянул ноги. – Давай, рассказывай, целый день еще впереди…
– Дайте попить, – попросил Паурм. – В горле пересохло, саднит.
– Дай ему, Дирт, – приказал Лигхт.
Послушник плеснул в пустую кружку холодной воды, лениво поднялся, вразвалку подошел к пленнику.
– Пей.
Паурм сделал два глотка.
– Хватит, – Дирт отнял кружку от его рта. – Остальное получишь позже. – Он вернулся на место, сел рядом с учителем, так же вытянул ноги, так же скрестил руки на груди, так же сощурил глаза…
В маленькой избушке не осталось окон, то единственное, выбитое градом, теперь было заколочено досками и завешено старым одеялом. Но в комнате не было темно. Сумрачно – да, но не темно. Свет каким-то образом просачивался внутрь, через щели в стенах, в потолке, через неплотно прикрытую дверь – теми же путями, что проникали сюда сырые стылые сквозняки.
