Огерт молчал.
– Обещаю, я буду часто выпускать твою сестру. Каждый десятый день я буду возвращать ей власть над телом. Мало? Хорошо, раз в пять дней. Раз в пять дней ее разум будет получать свободу. Она будет жить как обычно, я не буду ей мешать.
Огерт смотрел, как солнечные клинки кромсают тучи, и чувствовал, как подрагивает, вздымаясь земля, словно древнее Кладбище ожило и теперь пытается надышаться.
– Ты не веришь мне? Думаешь, обману?.. Почему ты молчишь?..
Из-за дома выбежал Гиз.
– Нашел! – крикнул он издалека, размахивая чем-то, зажатым в кулаке.
– Отпусти! – вновь заскрежетал зубами Кхутул. – Разрежь веревки!
– Нет! – жестко сказал Огерт и наотмашь ударил его в лицо.
– Что ты делаешь? – Гиз подбежал, схватил брата за руку, дернул, едва не уронив. – Перестань!
– Я кое-что придумал, – мрачно сказал Огерт, глядя, как Кхутул слизывает кровь, текущую из рассеченной губы. – Но вряд ли эта идея тебе понравится… – Он посмотрел брату в глаза. – И все же мы попробуем спасти Нелти.
– Да! – улыбнулся Гиз. – Я принес амулет. – Он раскрыл ладонь, потер светлый кругляш пальцами, подышал на него.
– Что ж… – криво усмехнулся Огерт. – Может и правильно ты сделал, что не выбросил эту безделушку…
46
Все кончилось.
Сражающиеся на могилах армии сгинули бесследно. Лишь кое-где еще торчали поломанные копья и алебарды, но и они медленно погружались в черную перепаханную землю, тонули в ней, уходили все глубже и глубже, на самое дно ненасытного Кладбища…
Страж открыл глаза и вытер слезы.
Тучи таяли. Унялся холодный ветер.
Впереди – там, где высились стены и крепостные башни, где в небо тянулись языки дымов, – еще шло сражение.
Там живые бились с мертвяками.
Там люди воевали с людьми.
Как обычно…
Страж вздохнул, присел осторожно, стараясь не сильно мять траву. Заметил поникший цветок, потянулся к нему, встал перед ним на колени, осторожно поправил стебель, разгладил листья. Потом достал из кармана небольшую палочку и суровую нитку, аккуратно подвязал цветущее растение, улыбнулся ему печально и отвернулся.
Он смотрел вперед, горестно покачивая головой.
И ждал…
Он просто делал свое дело.
Он стерег могилы.
47
Кхутул кричал, бился, скрипел зубами. Его глаза лезли из орбит, он плевался кровью, захлебывался алой пеной.
Огерт резал его, истязал, словно заправский палач – ему было у кого поучиться.
– Я выпущу все твои сухожилия наружу, – приговаривал Огерт, орудуя острым тесаком. – Я буду дергать их, и ты запрыгаешь, словно карась на сковородке. Я затолкаю тебе под ногти железные занозы, а потом начну медленно их вытягивать. Я выдергаю тебе зубы, и на их место вколочу ржавые гвозди…
Он видел перед собой лицо Нелти, но знал, что она сейчас ничего не чувствует. Он мучил некроманта, занявшего ее тело.
– Я любого человека могу превратить в зверя. У меня кто угодно завизжит свиньей, завоет волком, заревет медведем…
Огерт надеялся, что Кхутул не выдержит.
«…ведь я мог спрятаться, укрыться за тобой…»
Огерт хотел, чтобы Кхутул укрылся за Нелти.
«…тебе было еще больней…»
Бледный Гиз сидел рядом и безостановочно звал сестру, выкрикивал ее имя, заклинал собраться с силами, очнуться, отозваться. Правой рукой охотник стиснул меч, левой – защищающий душу амулет.
Огерт действовал осторожно, стараясь причинять минимум вреда при максимуме боли.
Он понимал, что таким способом от Кхутула не избавится. Но рассчитывал хотя бы на чуть-чуть освободить сестру.
А там…
Они сами не знали, что будет потом. Надеялись на чудо: на амулет, на дар Нелти, на свои умения.
Они ни в чем не были уверены, но они пытались.
Они пытали…
И Кхутул сдался, вернул тело собирательнице душ, а с ним и всю боль.
Нелти всхлипнула и зашлась в крике.
– Это мы! – Огерт отшвырнул тесак. – Мы здесь, сестра! Мы с тобой! Терпи! Сейчас полегчает!
– Он… Он… – Боль не давала собирательнице вздохнуть. – Он во мне…
– Да, сестра! – Гиз наклонился к ней. – Попробуй от него избавиться!
– Помогите, – прохрипела она, собираясь с силами и чувствуя, как сотни чужих душ рвут изнутри ее сердце.
Лишь одна душа ничем себя не выдавала.
Кхутул затаился.
– Помогите мне…
– Что надо сделать? – Огерт был готов на все.
– Развяжите, – сказала Нелти, приподняв голову. – Освободите меня…
Некромант и охотник переглянулись, подумав об одном и том же: а что, если это говорит Кхутул?
Гиз решился первый. Мечом распорол он тряпичный жгут, стянувший запястья сестры, разрезал путы на ее ногах. И Нелти, превозмогая боль, преодолевая слабость, приподнялась, перевернулась, уперлась изрезанными руками в землю, легла на нее животом, прижалась грудью.
Она не надеялась избавиться от затаившегося Кхутула. Она лишь хотела освободить души, что так долго сюда несла.
Собирательница просто делала свое дело.
Как обычно.
С тем лишь отличием, что сейчас рядом были друзья…
Она ощутила, как Гиз положил что-то металическое ей на шею, прижал ладонью. Почувствовала, как Огерт взял ее за руку.
Она улыбнулась, хотела поблагодарить их за поддержку, но не успела.
Сумятица ярких картин закружилась перед глазами. Поток чужих эмоций захлестнул сознание…
Собирательница душ освобождалась от своей ноши.
48
– Держи ее! – выкрикнул Гиз.
Они навалились на Нелти, не вполне понимая, что происходит.
Содрогающееся тело собирательницы медленно приподнималось над землей. Оно словно плавало в невесть откуда взявшемся сияющем тумане.
Амулет раскалился и жег ладонь, но Гиз терпел, еще сильней прижимал его к шее Нелти.
И пытался даром своим увидеть душу Кхутула.
Охотник рвался на помощь Нелти.
А потом он куда-то провалился, будто рухнул в одно из своих странных видений, и схватил Огерта, увлекая его за собой…
49
Они были вместе.
Охотник на мертвяков, некромант и собирательница душ – они словно стали одним человеком.
