– Давай его сюда, – сказал Буйвол, зажигая светильник – на свет.
– Вы только поглядите! Это же не простые камни! Знать бы только, зачем они!..
Четыре фигуры склонились над тусклым огоньком светильника. Взгляды всех были прикованы к синему ограненному камню. Длинные тени, растянувшись по стенам, взбирались на потолок.
– Мы нашли того, кому эти камни нужны, – сказал Буйвол, и скупщик поднял на него глаза. – Эти камни почти ничего не стоят. Поэтому мы дадим тебе один единственный золотой. – Торговец раскрыл было рот, но Буйвол остановил его властным движением руки и добавил твердо и угрожающе: – А если будешь спорить, возьмем даром.
– Я так спешил, – нерешительно пробормотал скупщик. – Я искал вас, столько времени потратил.
– Вот тебе твой золотой, – Малыш впечатал монету в стол. – И закончим на этом.
Торговец задумчиво пожевал губу. Потянулся к монете, отдернул руку.
– Бери, – приказал Буйвол и взял камень.
– Ладно, – кивнул скупщик. – Это не сапфир. Это просто синий камень. Как цветное стекло. Золотой – неплохая цена. Я согласен.
– Вот и ладно, – сказал Малыш. – А теперь нам пора спать. Так что прошу к выходу.
– Знаете, – сказал вдруг Долговязый, озадаченно почёсывая затылок, – а ведь я этот камень уже видел. Во сне. Дня четыре назад – вокруг тьма, вот как сейчас, и кто-то ходит рядом кругами. А в руках у него этот камень.
– Да, – зловещим шепотом проговорил скупщик. Глаза его сделались круглые, то ли от удивления, то ли от страха. – Мне тоже снилось что-то похожее.
Малыш и Буйвол переглянулись.
– Занятные у вас сны, – сказал Малыш, помолчав. – И все же, думаю, пора вам домой…
Когда незваные гости ушли, Малыш запер дверь и спросил у Буйвола:
– Зачем ты его купил?
– А что я должен был сделать?
– Не знаю.
– Вот и я не знаю. Но теперь что-нибудь обязательно придумаю.
Всю ночь Буйвол ворочался, не мог заснуть.
А ранним робким утром он тихонько слез с постели, бесшумно отпер дверь, прошмыгнул мимо дремлющего охранника, вышел на улицу. Вывел с конюшни своего расседланного коня.
Еще только начинало светать. С реки тянуло свежестью. В тополиных кронах щебетали мелкие шустрые пичуги, на них хрипло прикрикивали вороны. За домами слышалось отдаленное позвякивание и отрывистые команды – ночные патрули сдавали дежурство, на посты заступали новые караульные.
Застоявшийся конь фыркал и бил копытом, пока Буйвол забирался ему на спину.
– Тронулись…
Качнулись дома, поплыли назад. Перестук копыт вырвался вперед, покатился вниз по улице, ударяясь о стены.
Буйвол направлялся за город…
Все ниже становились дома, все беднее и проще. Давно уже кончилась булыжная мостовая. Вдоль дороги с правой стороны тянулась канава, полная нечистот, заросшая какой-то высокой рыжей травой.
Буйвол свернул к реке.
Вскоре жилые кварталы города остались позади, и дорога разбежалась сетью троп. Вокруг зеленели сады и огороды, далеко тянулись поля вызревающей пшеницы. За изгородями прятались в густой зелени сбитые из досок небольшие сарайчики, похожие на собачьи будки. Из одной, заслышав приближающегося всадника, выбрался старик с жердью в руке, встал, опершись на изгородь, с вызовом разглядывая незваного гостя.
Буйвол кивнул суровому сторожу и проехал мимо, затылком чувствуя его пристальный взгляд.
На высоком берегу Великой Реки Буйвол остановился, спрыгнул с коня. Подошел к самому обрыву, сел, спустив ноги вниз.
Воды не было видно. Плотный туман струился в русле Великой Реки, завивался седыми локонами, закручивался медлительными вихрями, вспучивался и опадал.
Буйвол долго смотрел в бездну, полную живой мглы, и у него кружилась голова.
– Попробуйте, возьмите, – пробормотал он и поднялся. В кулаке он держал синий камень, похожий на сапфир.
Снова вернулись мысли, мучившие его всю ночь. Опять сомнения и вопросы закружились метелью в голове.
Как узнать, что должен ты делать?
Как сделать то, что делать ты не должен?
Ему стало казаться, что сейчас кто-то другой стоит на краю обрыва, не он сам. Кто-то, чьи действия известны заранее. Кто-то, подчиненный богам, лишенный собственной воли.
Кукла.
И он испугался.
А испугавшись, разозлился. И со злостью вернулась решительность.
Он на несколько шагов отступил от обрыва, покачал камень в руке, сжал крепко. Помедлив, занес руку. И бросился вперед.
Как всегда бросался на врагов.
Яростно, безоглядно, уверенно…
Буйвол рванул руку так, что хрустнуло плечо.
Камень, словно пущенный из пращи, взмыл в небо. Буйвол проводил его взглядом.
– Попробуйте, возьмите, – повторил он и усмехнулся.
Он поймал себя на мысли, что до самого последнего мгновения краешком сознания ждал какого-нибудь подвоха – то ли поскользнется на траве и выронит камень, потеряет его, то ли кто-то вымахнет из кустов на лошадях, налетит, собьет с ног, то ли еще что случится…
Но камень ушел на дно, утонул в иле. И никакой монах, никакой бог не сможет отыскать его под глубокими водами никогда не мелеющей Великой Реки.
На душе стало легко и спокойно.
Он сделал то, что должен был сделать.
Точнее то, чего не должен был…
Буйвол тряхнул головой, посмотрел вниз.
Там, под ногами, укрытая туманом, ползла к океану Великая Река. Великая неприступная сокровищница.
На воде было зябко.
Сим кутался в старый плащ и ругал себя за то, что не оделся теплей.
Густой туман глушил все звуки. Волны шлепали по плоскому дну его лодчонки, плескались в борта. Срывающиеся с поднятых весел капли бились о воду.
Сим был невезучим рыбаком. Его сети быстрей гнили и легче рвались. Его лодка постоянно текла, весла часто ломались. Весь улов приходилось отдавать перекупщикам в счет старых долгов за мизерную цену.
Над ним смеялись соседи. Собственные дети стыдились его. Жена старалась его не замечать.
Никто не звал его по имени. Только по прозвищу. Из-за длинных усов и рыбьих глаз его называли Налимом.
Во всей жизни ему повезло один-единственный раз.
Вчера…
Сим медленно греб, высматривая поплавки сетей.
Чужих сетей.
Он знал – они где-то рядом…
Вчера к нему пришел монах. Все рыбаки в это время были на реке, ставили сети, а Симу ставить было нечего. Только он один был дома, и поэтому монах пришел к нему.
