Времени на поиски Малыша и Буйвола не оставалось. И Атэист решил идти в пещерный храм, к алтарю Локайоха. Он собирался вмешаться в божий промысел, но еще сам не знал, каким образом.
И он спешил. Он не мог опоздать, потому что иначе вся его новая жизнь лишалась смысла.
Он шел один, и у него было много времени для раздумий. И когда дорога близилась к концу, он пришел к мысли, что если у человека нет судьбы, то у него обязательно должна быть цель в жизни.
Малыш и Буйвол ничего не знали о назначенной дате – так было предопределено.
Айхия и Хатук не задумывались о том, что каждый их шаг предрешен богом.
Крестьяне, подвозящие путников, не могли и заподозрить, что тем самым они выполняют волю Локайоха.
Каждый человек делал лишь то, что ему было уготовано судьбой.
Всякое существо, всякая вещь, даже самая ничтожная, – были фишками в нескончаемых непостижимых играх богов…
– Пора бы нам обсудить, что мы будет делать, – сказал Малыш.
– Всё очень просто, – сказал Буйвол, легко пожав плечами. – Сначала мы войдем в храм, а потом попробуем из него выйти.
– Ты хочешь унести Артефакт? – предположил Малыш.
Буйвол только хмыкнул и почесал переносицу.
– Неужели твоя задумка так глупа, что ты стесняешься рассказать ее мне? – спросил Малыш.
И снова Буйвол промолчал.
Они вчетвером сидели в санях, прижимаясь друг к другу, кутая зябнущие ноги в промерзшую попону, одну на всех. Хозяин воза – серьезный, почти сердитый старик из местной деревушки длинной хворостиной подстегивал рыжую длинногривую лошадку, но та, не обращая внимания на легкие удары, вышагивала неспешно и только изредка, когда дорога шла под уклон, и оглобли давили на хомут, чуть ускоряла шаг.
Горы были совсем рядом. Они цепью растянулись впереди, заслонили полнеба, отгородили полмира. Острые белоснежные пики тонули в тумане облаков, среди блистающих ледников черными прерывистыми лентами вились неровные скалистые гребни. На заснеженных предгорьях, там, где растянулись едва заметные ниточки дорог, медленно двигались крохотные штрихи – человеческие фигурки.
– Монахи, – сказал Малыш. – Наверное, со всего света сходятся.
Буйвол, приложив руку козырьком к бровям, всмотрелся вдаль.
Друзья давно заметили – чем ближе был пещерный монастырь, тем больше встречалось на дороге монахов. И все они двигались в одном направлении – на восток. Туда же, куда направлялись Малыш и Буйвол.
– Словно на праздник сходятся, – пробормотал Буйвол.
– Наверное, так и есть, – сказал Малыш.
– Я им устрою праздник.
– Они хорошо с нами обращались, – робко сказала Айхия.
– Тем лучше для них.
– Мой дядя там.
– Должно быть, ему сейчас тепло, – сказал Малыш с легкой завистью.
Возничий повернул к ним неулыбчивое морщинистое лицо, прошамкал, тыча хворостиной в сторону:
– Моя деревня… Вылезать будете или со мной поедете?
– А далеко ли отсюда до монастыря?
– Не, недалече. Если на лыжах, напрямик, то за пол дня дойдете.
– А еще селения тут есть? Чтобы поближе?
– Поближе к горам? Есть, конечно. Только мы туда не ходим, там люди чужие, и разговор у них другой, и дома они строят не как мы, и землю они не пашут… Ну так что?.. – Лошадь встала на развилке дороги. – К горам пойдете или со мной в деревню?
Друзья переглянулись.
– Поехали в деревню! – решил за всех Буйвол. – А там уж разберемся.
…Все меняется, – думал Атэист. – Раньше монастырь прятался в горах, теперь же к нему ведут укатанные дороги. Раньше новые храмы ставились редко, в стороне от людских глаз, теперь же везде понастроили святилищ Локайоха, на самом виду. А другие боги, видимо, уже смирились с проигрышем, признали свое поражение.
Что же сейчас творится там, в Высоком Мире, в мире богов?
Не дано это знать человеку…
Он вошел в ущелье, когда стало темнеть. Он сделал всего лишь три шага, и отвесные стены тесно сомкнулись; показалось, что если он сейчас двинется дальше, то застрянет, намертво зажатый скалами. И Атэист остановился, поднял голову к полоске серого неба. И тут же сверху раздался голос:
– Ты кто?
В каменном кармане на вершине скалы, в путанице веревочных лестниц, мостов и настилов мелькнул человеческий силуэт.
– Меня зовут Атэист, брат.
– Откуда ты?
– Из монастыря, что в устье Великой Реки. Несколько лет назад Локайох направил меня с братьями в те края, и вот теперь я вернулся, прослышав о Дне Начала.
– Рад тебя слышать, брат.
– Я могу пройти?
– Подожди немного. Тебя встретят.
И почти сразу после этих слов откуда-то сверху скользнули на землю две фигуры в долгих монашеских одеяниях, с острыми капюшонами, закрывающими лица. Приблизились вплотную к спокойно ожидающему Атэисту, бегло осмотрели его, зацепились взглядами за монашеские клейма на щеках.
– Твоя одежда износилась, – сказал один из монахов-стражников.
– Я шел издалека, – ответил Атэист, глядя ему прямо в глаза.
– Что ж, рады видеть тебя, брат, – сказал второй охранник. – Следуй за мной…
Узкая тропа, похожая на желоб, вела наверх. Отвесные скалистые стены то приближались к ней вплотную, совсем заслоняя небо, то чуть отступали, и в таких местах было особенно заметно, что на вершинах скал возведены неприступные укрепления.
Они поднялись ко входу в пещеру. Снега здесь не было совсем – монахи держали площадку перед монастырскими воротами в идеальной чистоте. На широких деревянных настилах покоились в шатком равновесии огромные гранитные ядра. На близлежащих скалах теплились огоньки – немногочисленные охранники, не скрываясь, жгли костры в своих холодных каменных гнездах.
– Заходи, брат, – сказал сопровождающий монах, открывая тяжелую калитку, врезанную в створ массивных ворот. – Локайох рад видеть тебя в своем храме.
Атэист, кивнув, решительно шагнул в пещеру, залитую светом тысяч свечей и светильников.
Он верил, что Локайох его не видит.
– Ждать не имеет смысла, – сказал Буйвол. – Завтра же отправляемся в монастырь.
– Так и не скажешь, что ты задумал? – спросил Малыш.
Буйвол искоса глянул на Айхию, покачал головой:
– Нет, не сейчас… Позже… Завтра…
Они остановились в избе у старика, что привез их в эту деревеньку. Им нечем было заплатить ему, но он того и не требовал. Здесь в глуши, вдали от городов, люди не привыкли брать плату за радушие.
