— И это, значит, и есть твое представление о рае. — Юлиан покачал головой. — А знаешь, Рогер, на что это похоже, на мой взгляд? На ад.
— Ты пустил в ход тяжелую артиллерию, — улыбнулся Рогер.
Юлиан остался серьезен. Не бросай меня одного, Юлиан! Прошу тебя, не оставляй меня одного! Ведь он не забыл эти слова Рогера.
— Мне тоже так казалось в самом начале, — продолжал Рогер. — Давай я все тебе покажу, а потом решай сам, остаться тебе или вернуться домой.
— А это еще в моей власти? — тихо спросил Юлиан.
— Никто не может принудить тебя остаться здесь. Я дал слово, что отведу тебя назад. Я мог бы вообще не заикаться об этом, когда ты хотел идти за теми двумя. Остальное случилось бы само собой.
— Я знаю, — сказал Юлиан. — Извини меня.
Рогер отмахнулся:
— Ничего. Но теперь идем же, наконец. Остальные давно ждут нас. У нас не так уж много времени.
Они подошли к «Смертельному котлу», свернули с дороги и оказались на площадке позади этого громадного круглого сооружения.
Посреди площадки в пустой масляной бочке горел огонь, в отсветах пламени Юлиан увидел добрую дюжину подростков, которые стояли небольшими группами и разговаривали между собой: девочки и мальчики разных возрастов, от десяти до шестнадцати — семнадцати лет. На самом краю освещенного круга Юлиан увидел мотоцикл. Небрежно привалившись к нему, стоял Кожаный. Или Майк. Или предводитель троллей, которые гнались за Юлианом.
— Не бойся, — сказал Рогер. — Он тебе ничего не сделает.
Если это так, подумал Юлиан, то почему Рогер вдруг перешел на шепот?
Майк оттолкнулся от своего мотоцикла и шагнул к ним навстречу:
— Значит, ты его действительно привел.
Слова его предназначались Рогеру, но он не отводил взгляда от Юлиана.
— Юлиан сам пришел, — сказал Рогер. Заметно нервничая, он добавил: — Я дал ему слово, что отведу его назад, если он захочет.
— Да? — Кожаный презрительно скривился. — Дал слово? Что ж.
Так и осталось неясным, то ли ему все равно, что Юлиан может уйти отсюда, то ли ему плевать на все обещания Рогера.
Наконец его ужасные холодные глаза отпустили Юлиана, и он повернулся прямо к Рогеру:
— У него с собой?
— Что? — спросил Юлиан, прежде чем Рогер успел ответить.
— Нет, — поспешно сказал Рогер. Он попытался улыбнуться, но у него получилась только жалкая гримаса. — Мы... поговорим об этом после, о'кей? Это действительно не важно. — Он в волнении сглотнул и добавил: — Я обещал ему все здесь показать.
— Да? — Кожаный зло засмеялся. — Не спросив меня? Разве ты забыл, что на сей раз ты на моей территории?
Он говорил спокойно, но в его словах безошибочно угадывалась угроза, тем более что остальные окружили их плотным кольцом. Требовалось совсем немного фантазии, чтобы Юлиан увидел себя окруженным бандой лохматых троллей.
— Что это значит? — спросил Рогер. По голосу было заметно, что он боится. — Разве ты не пытался действовать своими методами? Они же не сработали. Теперь мой черед.
Юлиан переводил взгляд с одного на другого. Постепенно в нем закипал гнев.
— Не затруднит ли вас объяснить мне, о чем идет речь? — сказал он. Слова — а прежде всего, тон, каким они были произнесены, — изумили его самого, но Кожаный лишь презрительно фыркнул, а Рогер сделал торопливый успокаивающий жест и поспешно заверил:
— К делу не относится. Это наши личные отношения.
— У меня совсем другое впечатление, — возразил Юлиан.
— Ну, хорошо. — Кожаный скривил лицо. — Делай как знаешь. Путь свободен. Можете отправляться на свою экскурсию. Но не забывай поглядывать на часы. А если встретишь свою подружку, передай ей от меня привет. Мы с ней еще не рассчитались.
Юлиан хотел что-то сказать, но Рогер бросил на него умоляющий взгляд, и они ушли молча. Только очутившись на людной дорожке, Рогер остановился.
— Еле отделались. Я и не знал, что он так сердит.
— Не ты ли уверял меня, что все в порядке?
— Он, наверное, до сих пор еще злится из-за того, что сделала Алиса. Как-никак, он потерял двух своих людей.
— Алиса? — Юлиан испугался — Но он ей ничего не сделает?
— Не бойся, — ответил Рогер. — Она и сама может постоять за себя. Если на то пошло, это он должен бояться ее, а не наоборот.
И хотя у Юлиана были большие сомнения, особенно после того, что сейчас произошло, он задал Рогеру совсем другой вопрос:
— Ты уверен, что здесь место твоей мечты? Если бы я мог выбирать, я бы отказался от такого места, где приходится дрожать за свою жизнь.
— Да? — усмехнулся Рогер. — Ты бы выбрал тихое местечко, где можно умереть от скуки? Неужто ты не мечтал пережить великие опасности и приключения? Я должен тебе сказать —без Майка и его банды здесь было бы смертельно скучно. И потом, они не всегда такие злые. До сих пор я мог с ними договориться.
— А если в один прекрасный день не сможешь?
— Такого не будет, — уверенно заявил Рогер. — Я нужен Майку так же, как и он мне. Какое ему удовольствие быть тираном там, где больше некого терроризировать.
Ну нет, с содроганием подумал Юлиан, это не рай. Хотя и не ад. Это сумасшедший дом!
Но на всякий случай не стал говорить это вслух.
— Идем же, — сказал Рогер. — Я тебе все покажу.
Вообще-то Юлиану уже ничего не хотелось видеть. Он предпочел бы вернуться в архив, где Франк, может быть, уже начал беспокоиться. Как долго он здесь? Час? Два?
Но он не возразил, и на это у него были две причины. После сцены с Кожаным и его компанией мальчику стало ясно, что Рогер сказал ему не всю правду. Он обманул его или утаил что-то несомненно важное, и надо узнать, что именно.
И вторая причина — Алиса. Юлиану хотелось увидеть ее и побыть с ней рядом. Когда он думал о ней, его охватывало чувство, которое невозможно описать словами. Видимо, в шутливых замечаниях Франка была доля правды. Но чувство это было такое чистое и прекрасное, что он без стыда мог бы о нем говорить.
И было еще кое-что: ярмарка все сильнее и сильнее притягивала его. Они с Рогером покачались на корабле-качелях, покатались на карусели и попытали счастья в нескольких игральных и лотерейных будках — конечно, все впустую. Юлиан несколько раз спрашивал про Алису, но Рогер неизменно отвечал, что они ее еще встретят и что самое лакомое оставляют напоследок.
Потом они подошли к павильону, где показывал свои трюки глотатель огня. Это был мускулистый мужчина с коротко остриженными волосами, но без бровей и ресниц, которые, видимо, стали жертвой его профессии. На нем были только желтые шаровары, и зрители видели ужасные ожоги на его груди и плечах. Юлиан заметил, что большинство из них просто нарисованы.
