Костюк похолодел, так и замерев с чашей в руках.
Мелькнула мимолетная и нелепая мысль — кинуться на старую обезьяну и свернуть ей шею, а потом ринуться прочь. И тут же между лопатками выразительно зачесалось — видать, арбалетчик где-нибудь в тайнике под потолком изготовился к стрельбе.
Затем мелькнула мысль еще более нелепая и недостойная…
«Как, ети их мать, эти первобытные смогли расколоть меня!»
Но через доли мгновения Алексей вновь был собран и спокоен и, медленно поднявшись, поклонился — поклонился с неподдельным уважением человеку, который сумел его переиграть.
Октябрьск/Тхан-Такх. Дом Клементьевых
Надиярга Клементьева сидела за столом, тщательно собирая автомат.
Железку к железке, деталь к детали, как учил ее муж, десятник, или, как тут говорили — «сьержанд».
Да, теперь она даже может сделать это с закрытыми глазами, а как было сложно и непонятно поначалу. Но она справилась, а как же иначе? Ведь она воительница, дочь Луны, и должна, если потребуется, подхватить оружие раненого.
А иначе она проявит неблагодарность к Ночной Лучнице, давшей ей мужа. Ведь у воительниц редко бывают мужья. Так повелось. И не потому, что это запрещали обычаи самих амазонок или иных племен. Просто издревле так повелось, что мужчин меньше, чем женщин. Войны, смуты и тяжелая жизнь забирают их чаще, чем женщин.
То есть мужчины могут выбирать. А кто из них выберет женщину, что под стать ему по силе и духу?
Но спасибо сестре по мечу Дарике. Та передала им весть про место, где мужчин больше, чем женщин.
Причем мужчин крепких да молодых (наверное, даже уж слишком молодых). Конечно, это не просто мужчины, а чужинцы, из иного мира. Но и они, воительницы Степи, не какие-нибудь темные крестьянки, чтобы бояться таких пустяков.
Мужчины как мужчины. Даже хотя и воины, уж больно мягки.
В кроватке у глинобитной стены заворочался, захныкал ребенок.
Отложив наполовину разобранный автомат, она тут же взяла малыша, годовалого Павлика, торопливо расстегивая платье. Пора было кормить.
Пока кормила, думала про старшую дочку, Дарику, что опять в компании сорванцов с соседней улицы где-то бегала (нет чтобы матери помочь!).
Воистину храбрость-то у нее материнская, а вот ум не Надиярги и не отцовский. Муж-то ее, Сантор, тезка сарадара, целых восемь лет в школе отучился, а Дарика, даром что лицом в него, за полгода учебы только три буквы освоила и считать до двадцати еле-еле! Потому что в голове одни шалости!
Бегают и в городе и за стеной, а там, не ровен час, — нетварь Неназываемый принесет, да и простую гиену или пару шакалов…
Тени за окошком удлинились.
Супругу пора бы вернуться, его стража на воротах уже завершилась. Не случилось ли чего? Ох! Как чувствовала.
Послышалось что-то похожее на стрельбу. Она замерла, напрягшись. На сегодня вроде назначены учения, да и у магов тренировки — выпускной год как-никак.
Да нет, вздор, если бы что-то серьезное, то объявили бы тревогу, и на весь город ревели бы сирены…
Она, стараясь успокоить себя, собрала автомат, как учил муж, примкнула магазин, но передергивать затвор не стада — опасности пока нет.
Возня с оружием ее не успокоила. Мужу пора вернуться из караула, а он задерживается. И стрельба эта…
Вроде не пристало амазонке тревожиться и бояться, но какая замужняя женщина не беспокоится о супруге? Только последняя дрянь, гиена в людском облике…
И про себя Надиярга Климентьева, в списках граждан так и числящаяся без отчества, ибо мать ее умерла, так и не назвав имени отца, начала машинально напевать старую песню амазонок, ждущих любимого из боя…
Небесный Воитель, услышь меня:
Я не трону больше меча и стрел,
Ни доспеха, ни коня,
Лишь бы мой любимый вернулся цел…
— Эй, женка! — послышалось за окном. — Встречай мужа!
Хвала Высочайшим! Вернулся…
Западная граница империи Эуденоскаррианд
На семнадцатый день караванщики увидели с очередного каменистого гребня неподвижно стоящие тоненькие столбики дыма в долине, а вокруг них — серые прямые стены города среди выгоревшей сероватой зелени.
А дальше, на склоне длинной гряды, сотни похожих на пчелиные соты крошечных отсюда пещер.
Это был Каралас — последний город из вассалов империи в восточных землях, стоявший на клубке караванных путей. Город множества гостиниц и пещерных храмов, с их летящими по каменным сводам улыбающимися духами и богами и сотнями и тысячами жрецов и служек.
Длинные буроватые глухие стены городских кварталов перемежались пустырями с десятками юрт и пасущимися степными лошадками.
Город казался странно пустым, лишь уже почти в самом центре его караван вышел, наконец, на базарную площадь с лавчонками, дувалами караван-сараев, толпами людей и ароматами лепешек и баранины.
И на этой площади было немало вооруженных всадников.
Никто из прохожих не обращал на них особого внимания: видимо, воины на улицах здесь не были чем-то необычным. Да и сами прохожие были чем-то смутно похожи на проезжавших — в основном молодые мужчины. В конце концов, Костюк находился в пограничном округе, где большая часть мужского населения была военными, в свободное время обрабатывавшими свой надел земли или доверявшими это занятие родным.
Выдубленные ветрами лица, знакомые с беспощадным ветром. Эта расслабленная качающаяся посадка, говорящая о том, что в седле такие всадники могут спать целую ночь. Громадные луки, натянуть которые под силу только настоящим силачам, укрепленные у стремени и достававшие наездникам до плеча.
Вопреки обычной степной бритоголовой моде длинные волосы бойцов были распущены по плечам и заплетены в косички. С некоторым изумлением Алексей отметил светлые и рыжие волосы и зеленые или синие глаза.
В войсках империи, как и в любых других, мог служить кто угодно, любой инородец…
И земляне тоже.
Собственно, именно это им и предложили, если отбросить второстепенное.
Уже на узкой лежанке в своей комнате в караван-сарае Костюк еще раз прокручивал в памяти тот первый и пока последний разговор с одним из столпов Эуденоскаррианда…
— Так как все же здоровье вашего правителя? — Вопрос был задан вежливо, но настойчиво, чтобы как бы между прочим подчеркнуть, кто сейчас хозяин положения. — И какова обстановка в Тхан-Такх?
— Когда я отправился в путь, сардар был вполне здоров и благополучен, равно как и дела княжества, — протокольно ответил Алексей.
— Очень хорошо, — милостиво кивнул Сухун. — А то до нас дошли слухи о нескольких покушениях на его здоровье. Кстати, понимаю, что это излишне, но все же напомню вам о благоразумии. И еще — при вас нет этого вашего удивительного оружия?
