Патрульные в туннеле, ведущем к Щукинской, проводили целеустремленно шагающего человека с рюкзаком за плечами настороженными взглядами. Нет, с пропуском у него все было в порядке, просто в ту сторону люди со Спартака ходили все реже. С тех пор, как в туннеле нашли Нюту и останки ее спутников, на станции опасались нашествия монстров, хотя пока это была перестраховка. Звери не тревожили людей, и постовые лишь изредка замечали где-то в непроглядном мраке горящие желтые глаза. А уж когда несколько сталкеров беспрепятственно прошли через туннель и вернулись обратно, люди и вовсе успокоились.
* * *
Убийца шел по шпалам, привычно стараясь ступать бесшумно. Луч фонаря плясал по стенам, иногда поднимаясь к сводам туннеля, — так, на всякий случай. Все было спокойно, даже крыс не попадалось. И только убийца об этом подумал, как на него пахнуло теплым смрадом и он услышал словно бы вздохи. Молниеносно щелкнув кнопкой фонаря, человек на цыпочках отошел к стене, вжался между тюбингами и стал ждать, выставив вперед короткое рыло автомата. Странно, но особого страха не было, только досада. «Столько хлопот из-за какой-то девчонки, — думал он. — Стоит ли она этого? Уж если уцелела, жила бы себе дальше. Нет, им надо непременно ее добить». В последнее время сомнения одолевали убийцу все чаще. Он хотел служить сильному правителю, а в Верховном незадолго до смерти уже не чувствовалось силы. Да и у Игоря не было той железной хватки, чтобы заставить всех добровольно себе подчиняться. Взять хотя бы его первое задание: неужели только что пришедший к власти мальчишка не придумал ничего умнее? «А может, он просто не способен отличать первостепенные задачи от несущественного? — подумал убийца. Потом в голову пришла новая мысль: — Интересно, сколько лет живут монстры? Те ли, что сопят сейчас в темноте, сожрали спутников Нюты, или здесь бродят уже их дети и внуки?»
Вокруг царила тишина, и убийца уже собирался продолжить путь, но вдруг, словно по какому-то наитию, задрал голову к своду туннеля. Прямо над ним светились желтые глаза. Человек окаменел. Что-то подсказывало ему — сейчас лучше не дергаться. Потом он почувствовал в голове какую-то щекотку — существо словно сканировало его мысли. «Ну, вот и все».
Сколько времени прошло — минута, пять? Убийца вновь неуверенно поднял глаза Ничего. Темнота и тишина. Зверь ушел, словно его и не было, лишь едва уловимый смрад доказывал, что человеку это все не привиделось. Он перевел дух, поправил лямки рюкзака и двинулся дальше. Путь предстоял неблизкий: мимо опустевшей Щукинской, мимо заброшенного Октябрьского поля к Полежаевской, которую вырезали, — не те ли самые монстры?
Убийца не любил эти мрачноватые, мертвые во всех смыслах станции. Даже в ведущих к ним туннелях было как-то особенно тоскливо и неуютно, словно и в них просочились отчаяние и запустенье. Что-то шуршало под потолком — возможно, летучие мыши. На подходах к Щукинской человек едва не попал в густую и весьма толстую паутину. Пришлось расчищать себе путь, выжигая эту мерзость факелом. Хорошо хоть, хозяин паутины куда-то отлучился либо предпочел не высовываться.
На Щукинской еще валялось какое-то тряпье, хотя все мало-мальски нужное было уже давно унесено на Спартак. Возле одной колонны лежал высохший труп, все кругом покрывал толстый слой пыли. Хорошо, конечно, — сразу видно, что тут уже давно никого не было, и все же убийца постарался миновать эту неуютную станцию как можно скорее. Трудно сказать, чем ему так не нравились эти гофрированные металлические панели на стенах и массивные четырехугольные колонны с желобками. Лишь выложенная на полу темными плитками на светлом фоне линия, похожая на лабиринт, как-то мирила его со строгим убранством станции.
Убийца шел, стараясь не наступать на темные плитки, загадал про себя, как в детстве, что если это удастся, то миссия завершится благополучно. Но с самого начала его отчего-то неотступно преследовала мысль: на этот раз не завершится. Если Нюта раз за разом выживает там, где, казалось бы, выжить просто невозможно, не знак ли это свыше? Убийца никогда не считал себя суеверным человеком, но как тут не поверить в высший промысел? И не разгневаются ли эти неведомые силы, если человек попытается нарушить их планы, не отомстят ли? Задумавшись, он все-таки наступил на темное и в сердцах сплюнул. «Плохая примета! Все не в масть!» И все же он получил задание, а личный кодекс требовал выполнить его, чем бы оно ни грозило ему самому. Убийца вовсе не был аморальным человеком, у него тоже имелись свои принципы, пусть даже они показались бы странными рядовому обывателю.
Неожиданно человек потянул носом. Что-то было не так, и скоро он понял, что именно: в воздухе ощущался едва уловимый запах дыма. Где-то не так уж далеко горел костер, а это означало присутствие людей. Другой вопрос — что это за люди, откуда они пришли, зачем и что делают возле заброшенной станции? Но разбираться с этим сейчас было некогда. Убийца решил, что непременно все выяснит на обратном пути, когда выполнит основное задание. Хотя внутренний голос буквально кричал, что чужаки — дело куда более серьезное. Кто знает, может, под самым носом у обитателей Спартака обосновалась какая-нибудь банда вроде тех, что орудуют на Китай-городе? Не хватало еще, вернувшись с никому не нужного задания, обнаружить, что «станция-призрак» стала таковой в прямом смысле…
На Октябрьском Поле тоже было неуютно. Люди ушли отсюда настолько давно, что даже следов их былого пребывания почти не осталось. Еще на подходах к станции убийца на всякий случай натянул противогаз — никто толком не знал, что здесь случилось, но поговаривали, что причиной всему был воздух, разом ставший непригодным для дыхания.
«Эх, какие площади пропадают! — думал он, разглядывая выложенные белым кафелем стены. — К примеру, чудную свиноферму можно было бы здесь отгрохать». Подумал и сам удивился: как-то не замечал он раньше в себе любви к сельскому хозяйству. «Старею, — мелькнула новая мысль. — Может, и правда завязывать с этими особыми поручениями? Последнее задание выполню — и на покой?» Он знал, конечно, что соскочить будет сложно. Его работа хорошо оплачивалась, но и затягивала человека с головой. Да что деньги — тьфу! Много ли надо одиночке без семьи, женщины, друзей? То ли дело тайная власть и ощущение причастности к чему-то, скрытому от большинства других!
С особой осторожностью подходил он к Полежаевской. Странная станция — две платформы, три пути. Один, тупиковый, должен был вести в Серебряный Бор, но его почему-то не докопали и забросили. Вот в таких местах обычно и заводится всякая нечисть. Совсем как у них на станции. Не потому ли так неладно там люди живут, что эфемерное зло поселилось на Спартаке еще до них? С другой стороны, куда вероятнее, что все зависит от людей, и они сами создают себе ад или рай там, где селятся. «Много ли у нас действительно хороших людей? Может, Зоя была последней?..»
На Полежаевской царила поистине мертвая тишина, и даже самые осторожные шаги тренированного человека казались тут неестественно громкими. Те, кто бывал на станции вскоре после трагедии, рассказывали, что вся платформа и даже стены были залиты кровью. Разумеется, она давным-давно высохла, смешавшись с пылью, и теперь противно похрустывала под ногами. Убийце стало как-то не по себе, хотя при его профессии бояться крови вообще-то было смешно. Просто здесь ее пролилось слишком много, и он вздохнул с облегчением, когда вошел в туннель к Беговой. До цели оставалось совсем немного.
