Осмотревшись, девушка насчитала еще штук десять высохших трупов, одни в защитных костюмах наподобие ее собственного, другие просто в обычной одежде. Видимо, здесь нашли последний приют почти все жертвы Твари — сталкеры и жители близлежащих станций. Возможно, где-нибудь поблизости валяются и останки той девчонки, ее предшественницы, о которой ей рассказывали на станции. Помещение превратилось в братскую могилу.
В дальнем углу лежало что-то похожее на автомобильные шины. Нюта бы не обратила на них внимания, но внезапно ей почудилось какое-то движение. Сначала девушка решила, что из-за действия яда ей опять мерещится всякая ерунда, но нет, одна из шин вдруг снова пошевелилась. «Ну все, — обреченно подумала Нюта, — скоро и диван начнет разгуливать по комнате, а стулья со мной заговорят». Она поняла, что если немедленно не выяснит, что происходит, то окончательно сойдет с ума, и тихонько двинулась в том направлении, на всякий случай сжимая в руке нож.
Приблизившись, она поняла, что шесть лежавших в углу предметов походили на шины лишь отдаленно. Да, они были толстыми, черными и лежали, свернувшись кольцом. Но вот одно кольцо пошевелилась опять, и поднялась вверх головка с любопытными черными глазами и еще не развитыми челюстями. Туловище маленькой Твари обвивалось вокруг кучи тряпья. Нюта пригляделась и похолодела: личинка сжимала в объятиях то, что когда-то было человеком! К счастью, покойник был в противогазе — если бы девушка увидела его лицо, то, должно быть, умерла бы на месте в тот же момент.
А жирная черная гусеница нежно перебирала своими крошечными лапками складки одежды. Казалось, она держит громадную куклу. На минуту головка спряталась в ворохе тряпок, потом вынырнула опять, и глаза задорно уставились на Нюту. Казалось, это создание приглашало ее поиграть.
Теперь Нюта поняла, куда время от времени исчезала от станции Тварь. Она просто относила своим детенышам добычу. Судя по всему, Нюту ждала та же участь.
«Что ж, — подумала девушка, — хоть это я могу сделать для людей — избавить их от потомства чудовища. Хотя кто помешает Твари наплодить новых? Разве только ее самец погиб. Не думаю, что во всем городе найдется больше двух таких существ, иначе он давно бы опустел…»
Держа нож наготове, Нюта осторожно приблизилась, каждую минуту готовая отскочить. Но гусеница, казалось, наблюдала за ней вполне дружелюбно и вообще не выглядела опасной. Внезапно то, что девушка собиралась сделать, показалось ей отвратительным. Все равно, что убить беспомощного младенца. Но она тут же заставила себя вспомнить тела жертв Твари и живущих в постоянном страхе обитателей Улицы 1905 года. Наметила место, в котором твердая черная головка переходила в мягкую, складчатую шею, и, зажмурившись, чтобы не видеть устремленных на нее глаз, ударила изо всей силы.
Послышалось что-то вроде вздоха. Заставив себя открыть глаза, Нюта увидела, как из разреза хлынула черная жидкость, а существо, выгибаясь, засучило лапками. Агония продолжалась недолго: уже через минуту гусеница застыла, задрав лапки кверху. В мертвых глазах, устремленных на убийцу, чудился упрек.
И тогда Нюта, глотая слезы, принялась уничтожать остальных. К счастью, они не успевали даже проснуться. Не прошло и пяти минут, как все было кончено. Девушка выронила нож, опустилась на пол и заплакала.
Она понятия не имела, сколько просидела так, — пожалуй, на Улице стало чуть темнее. Со стороны Зоопарка донесся леденящий душу вой, а потом внимание Нюты привлек странный звук, Похожий на громкий скрип, как будто сырое бревно пытаются пилить тупой пилой. С каждым мгновением он становился громче, отчетливее и противнее.
Нюта осторожно выглянула в окно.
Тварь возвращалась. Она мерно вышагивала на своих суставчатых конечностях, чуть пружиня. Видимо, никакого подвоха от обитателей окрестностей она не ожидала просто в силу своей величины.
«Она само совершенство, — против воли, подумала Нюта. — Вот идеал будущего — гигантский черный зверь с прекрасными глазами. Видел бы ее какой-нибудь художник…»
Ни на что не надеясь, девушка все же вытащила из кармана гранаты и положила их рядышком, а потом подняла здоровой рукой автомат. Она не отдаст свою жизнь задаром.
Тварь была уже рядом. Она грациозно приподнялась на задних конечностях, вытянув вперед передние, и оказалась как раз на уровне окна, из которого на нее смотрела Нюта. И снова умильно склонила голову набок, словно любуясь. Но на этот раз девушка не собиралась поддаваться на эти трюки.
«Я только что убила твоих детей, — думала она. — А сейчас, если получится, попробую убить тебя. Ничего личного, просто так уж вышло, что нам обеим на земле места нет. Или мы — вас, или вы — нас. Не думай, что я совсем бесчувственная. Мне было жалко твоих малышей, и я еще поплачу о них, но потом. Если уцелею».
Нюта нажала на спусковой крючок, но в автомате что-то заело. «Гады, снарядили, называется!» Времени на раздумья уже не оставалось, и, выдернув чеку, Нюта с отчаянным воплем швырнула гранату, стараясь попасть в черное брюхо, которое казалось ей самым уязвимым местом. Однако шарик угодил туда, где оно смыкалось с толстым хитиновым панцирем. Грянул взрыв, полетели ошметки черной плоти. Правда, сама Нюта этого не видела — сразу после броска она тут же рухнула на пол, зажимая уши. Но даже сквозь ладони и звон в ушах было слышно гневное верещание. Вырвав чеку у второй гранаты, девушка не глядя швырнула в окно и ее. Новый взрыв ударил по ушам острой болью. Из левого потекла кровь, а окружающие звуки стали тише. Выждав немного, девушка присела на корточки и осторожно выглянула наружу.
Тварь раскачивалась на месте, угрожающе подняв передние конечности и стрекоча. Одна из боковых лап, перебитая в суставе, безжизненно висела, на асфальт текла густая черная жидкость, но Тварь отнюдь не выглядела умирающей. Нюта поняла, что больше она ничего не сможет сделать — только ждать, пока обезумевшее чудовище ее прикончит.
Но вдруг земля как будто слегка содрогнулась. Посмотрев вдаль, девушка увидела кое-что пострашнее Твари: ворота Зоопарка вдруг зашатались и с грохотом обрушились, и сквозь них протиснулось огромное мокрое черное щупальце, толстое, как столетнее дерево. «На запах свежей крови могут явиться самые жуткие твари», — с ужасом вспомнила Нюта слова бабы Зои.
И сейчас ее почуял Тот-кто-сидит-в-пруду.
Этого Нюта уже не могла вынести. Заорав, она обхватила голову руками, рухнула на пол и поползла в дальний угол, тихо подвывая от ужаса. Визг, доносившийся снаружи, стал почти невыносимым и вдруг резко оборвался.
Она не знала, сколько времени пролежала, скорчившись, в углу, но когда, наконец, решилась поднять голову, вокруг было тихо. Подползя к окну, Нюта посмотрела вниз. Почти стемнело, кое-где на асфальте стояли большие лужи грязной воды, да валялась огромная черная суставчатая конечность, все еще судорожно подрагивавшая, рефлекторно сгибаясь и разгибаясь. Это было все, что осталось от наводившего ужас монстра. Нюта старалась не думать о другом чудовище, которое, сцапав добычу, опять уползло в свое логово и затаилось до поры до времени.
