— Стой, кто идет! — Это было как гром с ясного неба. Или как там говорят.
Я сразу поднял руки вверх, прямо от самых плеч. Мне надо было показать, что я послушный и свой.
— Обойди справа, нечего тут шляться! — продолжил голос, который шел из-за сложенных друг на друга бетонных блоков.
— Я, дяденька, потерялся! — как можно жалобней прокричал я.
Из-за блоков показалась голова. На лице человека даже отсюда было видно неподдельное удивление.
— Ты чё, пацан? Ты как сюда попал? — уже не командирским голосом спросил он меня.
— Я потерялся! — Я даже почти заревел, потому что мне по-настоящему вдруг стало жалко себя.
— Иди сюда, — позвал тот, что сидел за бетоном.
Я осторожно приблизился и обошел блоки. За ними сидели два человека с автоматами, которых я раньше не видел. С оптическими прицелами, толстым стволом и приклад такой — как рама, но деревянный. Одеты люди были, как и все тут в Зоне, в камуфляж, и по нашивкам я понял, что это и есть «свободовцы», так там и написано было — «Свобода».
— Ты, пацан, как потерялся? Ты серьезно, не врешь? В Зоне детей не должно быть, — сказал тот, что прятался.
— Я к отцу приехал, меня везли, а потом, пока я ходил по-маленькому, машина уехала, — почему-то соврал я.
— А кто твой отец?
— Он сталкер! Самый главный. Его Стрелком зовут.
— Так, подожди. Сейчас мы тебя в штаб отправим, там с тобой поговорят. — Он достал рацию и попросил, чтобы к нему пришел разводящий.
Я не знал, кто такой разводящий, и стоял, молча ждал. А разводящим оказался просто еще один военный с автоматом. Он пришел и, не задавая никаких вопросов, крепко взял меня за руку и повел с собой.
Мы прошли сначала немного вдоль дороги, потом свернули к комплексу зданий, которые прятались за деревьями. Там разводящий подошел к небольшому кирпичному строению и открыл дверь. Комната внутри вся была заставлена всякими ящиками и стульями. Был стол, на котором стояла зеленая коробка с проводами и антенной, наверное, военная рация. Несколько военных сидели возле стола и играли на табуретке в домино.
— Вот смотрите, путешественника привел, — сказал разводящий.
— О, пионеры, — удивился один из играющих в домино, на мгновение подняв на меня глаза. — У нас теперь пионерлагерь открыли? На зарядку по порядку становись!
Этот военный был немолодой, сильно загорелый, с совершенно седой, коротко постриженной шевелюрой.
— Я потерялся, — буркнул я, подозревая, что и тут мне никто не поможет.
— Ага, выпал из портфеля, — сказал один из доминошников, и все заржали.
— Нет, я от машины отстал! Я к отцу приехал! — почти закричал я.
— А кто у нас отец? — спросил один из мужиков и стукнул по табуретке костяшкой.
— Стрелок! — уже с вызовом ответил я, мол, получите!
Игравшие в домино замерли и, положив кости на стол, уставились на меня.
— Ты, мальчик, это только что придумал? — спросил седой.
— Я правду говорю! — Я надулся.
— Это ты очень правильно к нам зашел. Мы как раз папу твоего ищем. Серый! — Наверное, этот седой мужик был главным и поэтому сейчас отдал приказ.
— Да! — отозвался Серый — это был молодой парень, который в это время возился с рацией.
— Передай всюду, куда только можно, — сын Стрелка здесь, пусть приходит к нам, мы ему его отдадим. Пусть в каждом баре и в каждом кордоне услышат.
— Ну, что, пацан, как тебя зовут, кстати? — продолжил главный.
— Андрей.
— Так вот, Андрюша, ты извини, придется тебе у нас посидеть некоторое время. У нас к твоему папе накопилось много вопросов, так что мы будем рады его видеть, когда он за тобой придет.
— А вы его давно видели? — Я очень обрадовался. А что, может, вот-вот я и увижу отца!
— Его никто не видел. А дел за ним много числится. И «Свобода» очень бы хотела с ним встретиться.
И тут до меня дошло. Меня решили как живца использовать. Отца на меня поймать!
— А если его не найдут, ну, он может и не услышать вашего сообщения? — спросил я.
— А ничего! Птичка тут вести на хвостике далеко разносит. Ты, пацан, пока посиди. Хромченко, устрой пионера.
Хромченко был толстый мужик с висячими усами и блестящей лысиной. Он взял меня за рукав рубашки и потащил прочь. Он вывел меня из помещения, потом, пройдя метров пятьдесят, подвел к маленькой будке, втолкнул внутрь и закрыл там.
— Пожрать принесу потом, пока отдыхай, — бросил он перед тем, как запереть на ключ ржавую дверь.
Отдыхать можно было только на железной кровати, на ней лежал грязный полосатый матрац и даже сплющенная серая подушка. Но все равно выбирать не приходилось, я решил пока поваляться, вдруг отец отзовется вот-вот, и дальше все будет нормально.
Я лежал, смотрел в потолок и вдруг заснул. Ну, то, что заснул, я понял уже потом, когда кто-то стал меня трясти за плечо. Это был Хромченко.
— Так, пойдем, пацан, начальство вызывает, — сообщил «свободовец». — А ты, смотрю, шустрый — пять минут, и уже дрыхнешь. Молодец! В армии таким цены нет, кто так быстро засыпает.
В комнате, где все сидели, мне тот, главный, с загорелой мордой, сразу же сунул в руки трубку от рации.
— На, вот тут как раз Стрелок, — сказал начальник.
— Алло, — сказал я с замиранием сердца.
— Ты кто такой? — прохрипел в трубке неприятный голос.
— А вы кто? — Мне этот голос очень не понравился.
— Я Стрелок и хочу знать, почему ты, гаденыш, говоришь, что ты мой сын?
— Я Андрей Малахов. — Я думал, он поймет.
— Ну и хрен с тобой, хоть Нагиев! — ответил голос. — Нет у меня никаких сыновей. Так и скажи твоим приятелям.
Но «свободовцам» ничего говорить не было нужно. Рация не только на трубку передавала сигнал, его и так все слышали из динамика.
— Ну и? — Главный «свободовец» на меня посмотрел очень нехорошо. — Может, расскажете, молодой человек, что вы тут нам впарили? Я даже почти поверил. Уж больно необычно встретить в Зоне мальчишку. А ты, пацан, оказался очень хитрый. Папашка его сидит в «100 рентгенах» и никаких сыновей не признает. Липовый папашка-то. А что же тогда ты тут вынюхиваешь? Как в Зоне оказался? А ну, говори!
— А я вот что покажу. — Я понял, что надо что-то делать, и вспомнил о пистолете у меня в рюкзаке.
Я сбросил рюкзак и, порывшись там для виду, эффектно, прямо как в кино, вытащил пистолет и навел ствол на седого. А тот совсем не испугался, так вздохнул тяжело, прямо как добрый учитель вздыхает, когда приходится двойку ставить. Он поднялся, подошел ко мне и отнял пистолет. Я пытался стрелять, но пистолет не выстрелил. Эх, надо было сначала потренироваться.
