Военные прошли совсем немного, и вдруг вокруг них возник вихрь. Сначала это был просто легкий пылевой конус, но в мгновение он разросся, раскручиваясь все сильнее и сильнее. Людей, которые заорали одновременно и безнадежно, оторвало от земли и стало раскручивать, сначала медленно, плавно, как утенка в ванной, когда вытекает вода, потом все быстрее и быстрее. А потом вихрь словно с цепи сорвался и крутанулся так, что люди превратились в сплошную вращающуюся массу. Еще секунда, и все, что засосала «воронка», разлетелось по деревьям и кустам на обочине и выпало кровавым дождем на дорогу. Ни одного преследователя не осталось в живых. От них вообще ничего не осталось. Только мокрые обрывки. Мы были свободны. На дорогу неспешно вышли наши друзья. Бруно, словно не виделся с нами сто лет, устроил скачки, вертелся на месте, визжал от радости, как будто ему прищемили хвост.
Мы уселись на траве и стали разбираться, куда же нас занесло. Юрка с Толиком рассматривали карту, споря и тыча пальцем в бумагу. А я сидел и думал, что вот как легко привыкнуть к смерти. Не знаю, к чему я еще тут привыкну.
Глава девятнадцатая
Быстро вертятся винты!
Опускаясь с высоты,
Серебристый вертолет
Громко песенку поет.
Надежда Соболева-Сидельцева
Я всегда думал, что свалка — это горы гниющего мусора, вонища и противные вороны, которые летают стаями среди этих гор. Но в Зоне все не так. Мне казалось, что свалку, которая была указана на карте, надо обойти, но зомби совсем не беспокоились, и мы пошли по проселку к цели. И совершенно правильно сделали. Это была не мусорная свалка. Это было настоящее кладбище техники. Все знают, что после катастрофы на АЭС технику — ну, автомобили, трактора, даже вертолеты, все, что использовалось при ликвидации аварии, — вывезти уже было нельзя, она стала радиоактивной. Ее всю здесь собрали на нескольких площадках и оставили. Потом сюда свозили машины и механизмы из других мест. Все равно земля занята, можно использовать. Вот на такую свалку мы и пришли.
Это было похоже на сказку. Аккуратными рядами стояли машины, грузовые и с будками вместо кузовов, несколько пожарных машин, красных, сверкающих, прямо как будто только что с конвейера. А дальше стояли штук пять громадных вертолетов. Они были зеленые, с поникшими лопастями роторов.
— Все, привал! Отдохнем, — сказал я, хотя никто не устал.
Но пацаны тоже хотели остановиться, ведь где еще столько интересного увидишь. На пожарную машину забраться и внутри вертолета посидеть! Это же вообще целое приключение.
Мы, не сговариваясь, побежали к ближайшему вертолету, оказалось, что у него почти ничего не осталось внутри, все выломано. Но в кабине было просто шикарно! Там сохранились два кресла, уже ободранных. Штурвалы и всякие приборы на приборной доске тоже были на месте. Я сразу сел слева, а Юрка справа.
— А я? — обиделся Толик.
— Ты будешь радист-стрелок, вон твое место! — Юрка показал Бэрику на выбитый иллюминатор.
Этот иллюминатор располагался впереди между кресел, почти в самом полу. Бэрик схватил какую-то алюминиевую трубку, которая валялась рядом, и залег возле иллюминатора, как у амбразуры пулемета. Я бы, конечно, на его месте сбегал туда, где мы бросили рюкзаки и оружие, и взял бы настоящий автомат, но ему виднее.
— На старт! Внимание! — Юрка стал отдавать команды, сжимая ручку штурвала.
— Зажигание, от винта! — закричал я.
— Штурман-стрелок к бою готов, — отрапортовал Толик.
— Пи-и-и-и, — запела правая турбина. Это я.
— Пи-и-и-и, — запела левая, это Юрка.
— Бу-бу-бу-бу, — загрохотал ротор. Это мы все вместе.
— По врагам, батарея, огонь! — скомандовал Толик сам себе. — Тра-та-та-та!
Пулеметная очередь вдребезги разнесла вражеские укрепления.
— Молодец, стрелок, — я похвалил его. — Летим бомбить авианосец!
— Рр-р-р-ры-ы! — взревел ротор на форсаже турбин.
Вертолет заложил правый вираж и уже летел над водами Тихого океана.
— Приготовиться к сбросу глубинных бомб! — Я защелкал тумблерами на приборной панели.
— Есть, командир, — отрапортовал Толик.
— Огонь! — скомандовал Юрка, и мина полетела прямо на тяжелый авианосец, рассекающий барашки волн далеко внизу.
— Ба-а-ах! — озвучил Толик бомбу.
— Пусть теперь кормят акул, империалисты чертовы, — пренебрежительно сообщил Юрка и запел:
Тяжелым басом гремит фугас
У Дарьи фонтан угля…
Он явно не знал слов, но пел очень душевно.
— Возвращаемся на базу, шеф! — сообщил мне второй пилот.
Усталая винтокрылая машина летела на базу, выполнив опасную миссию по спасению мира.
— Будем садиться в Шереметьево, там полоса знакомая, — очень важно произнес Юрка.
Мы уже собирались выключить двигатели, все-таки гудеть так долго и громко устаешь, но тут…
— Борт тысяча триста сорок шесть, выходите на позицию, — из разбитого динамика под потолком кабины раздался усталый голос, прямо как в кино про войну. — Высота захода пятьдесят, бросайте и немедленно уходите, повторяю, немедленно, там рентген немерено.
Вокруг вертолета, все так же мирно стоящего посреди свалки, сгустилось пространство, и мы поняли, что летим, по крайней мере увидели, что летим. Впереди прямо по курсу у нас был разрушенный реактор, из которого поднимался легкий дымок.
— Хорошо заходите. Осторожно, за трос крана не зацепитесь! Прямо, прямо. — Голос из динамика не прерывался. А вертолет летел, выполняя все его команды. Мы зависли над реактором.
— Немедленно сброс! — заорал динамик. — Молодцы, точно черту в пасть. Уходите!
Вертолет заложил настоящий и не придуманный нами вираж. Мы уже уходили от реактора, но тут другой вертолет, который летел нам на смену, подошел вплотную к реактору и, зацепившись винтом за тот самый трос, о котором нас предупреждали, рухнул на землю. Крик отчаяния раздался из динамика.
Мы сидели в старом, полуразобранном, полуразломанном вертолете и молчали.
— Что это было? — спросил я скорее сам себя.
— Зона — она все помнит, — ответил Толик. — Я видел фильм, вот так на вертолетах пожар в реакторе тушили. Пилоты прямо под излучение летели, смертельное. И погибали.
— Заночуем, наверное, здесь, да? — предложил Юрка.
Никто не возражал. После того, что произошло, уже никуда идти не хотелось. Мы вернулись к вещам и к остальным. Оказывается, зомби уже давно расположились на привал, разбрелись по кабинам машин и сидели там парами. А кровососы тихо бубнили между собой о чем-то своем. Даже Бруно улегся на травке между двумя пожарными машинами и, перевернувшись на спину, от нечего делать болтал в воздухе лапами. У всех было совершенно не походное настроение.
