— И как, по-твоему, я это сделаю?
— Положи его на метлу и скомандуй: «Домой!» Она послушается. — И добавила задумчиво: — Только, может, его перед этим связать, чтобы не свалился…
— Не наглей, Ева! — сузил глаза братец. — Я терпеливый, но не настолько.
— Ах, и еще нюанс… — Опустила глаза в пол и, переступив с ноги на ногу, все же решилась: — Я пообещала спросить… как ты смотришь на то, чтобы пойти на свидание?
Губы Алекса растянулись в прямо-таки дьявольски довольную ухмылку:
— Неожиданно, конечно, но я согласен…
Я зажмурилась и добавила:
— С ним, — и указала на Гаспара.
На террасе повисла тишина, которая спустя мгновение взорвалась одновременно с двух сторон: Вася заржал, высоко забросив голову и аж подергивая от удовольствия копытом, а Шурик заматерился. Да так проникновенно, с таким воодушевлением, что я даже заслушалась. С минуту не могла вставить слово. Но потом все-таки умудрилась вклиниться:
— Ты, главное, не нервничай! Ну не хочешь — не надо! Никто ведь не заставляет. Я так просто спросила, на всякий случай… А вообще Гаспар совершенно безвреден, так что ты его не обижай!
— Ах безвреден?! — взвился братец. — Да я сейчас его полезным сделаю! Знаешь, как хорошо трупы улучшают антропогенные свойства почвы?!
— О господи, Алекс! — взмахнула руками я. — Вася, ну хоть ты ему скажи!
— Что сказать? — хлопнул ресничками конь. — Действительно улучшают.
Я скривилась, махнула рукой на эту парочку и убежала в дом за аптечкой. О судьбе Гаспара как-то не особо беспокоилась. Потому что знала наверняка: Алекс мог орать благим матом, скалить зубы и топать ножкой, но ничего действительно страшного «жениху номер пять» не грозило. Нет, будь тот здоров, весел и нахален — они бы точно подрались, но пинать ногами бесчувственное тело Алекс не станет. Несмотря на всю свою нелюбовь к магии и этому конкретному чародею в частности. Нет, он привяжет его к метле, да так прочно, чтобы тот не только не свалился, но еще и фиг развязался по прилету, и отправит восвояси. А потом будет долго рычать в мою сторону, свирепея от воспоминаний о моем «любезном предложении». Только что-то мне подсказывало, что на этот раз я сумею справиться с его гневом.
И вообще-то мне действительно это удалось. Правда, не совсем тем способом, на который я рассчитывала…
Потому что, вернувшись от единорогов, я упала в постель и проспала мертвым сном до самого вечера. И только потом поняла, что заболела.
ГЛАВА 14
Вот как знакомый врач учил меня делать уколы: «Основной принцип — задница не твоя».
Bash
Ева Моргалис
Я чихнула и открыла глаза. Осоловевшим взглядом огляделась вокруг. Боже, как было плохо! В горле першило, нос как будто зажало тисками, да так, что вдохнуть еще кое-как было можно, а выдыхать уже и не хотелось. Картинку «прекрасного» мира застилали «горчичные» слезы: эдакая испарина на глазах, от которой не избавишься, сколько ни пытайся. В голове словно поселился прообраз Винни Пуха и не только засорил все опилками, но и настырно так, с воодушевлением об этом скандировал. Подлючий медведь… Тут и так удавиться хочется, а он воет в ушах на одной ноте:
«Если я чешу в затылке —
Не бе-да!
В голове твоей опилки,
Да-да-да…»
— Сгинь, гундосое чудовище… — протянула хриплым голосом, прижимая руку ко лбу.
— Надеюсь, ты сейчас не ко мне обращалась, — послышалось совсем рядом.
Я напрягла извилины: нет, Диплодок так бы не изъяснялся. Скосила глаза: ну точно человек! То есть заклинатель…
— Привет, — приподнялась на локтях. — А ты что здесь делаешь?
— Жду, когда проснешься, — просто ответил Алекс. Он сидел в моих ногах, держал на коленях большую аптечку, с которой я обычно бегала по своим «пациентам», и с интересом в ней ковырялся.
— Который час? — опять подала голос я.
— Восемь, — не глядя на часы, ответил братец.
— То есть пора подниматься в школу, — со вздохом резюмировала ответственная ведьма и попыталась соскользнуть с постели. Ну как соскользнуть? Учитывая мое состояние, скорее, вывалиться.
Вот теперь Алекс уставился на меня вполне закономерным офигевшим взглядом:
— Вообще-то пора скорее ужинать, но… ты серьезно пошла бы в школу в таком состоянии?
— А что? — вяло пожала плечами я. — Есть куча замечательных таблеток. Выпьешь одну такую…
— …и превратишься в зомби, — закончил предложение Шурик.
Я откинулась на подушки, втайне радуясь тому, что пытка под названием «жизнь вне кровати» переносится на завтра:
— Посмотри на меня. В моем случае состояние зомби было бы реальным апгрейдом.
— Да уж, я вижу, — хмыкнул братец. — На вот, засунь в рот.
И протянул мне градусник. Я изучила его почти равнодушным взглядом и помотала головой:
— Дай, пожалуйста, тот, который в зеленой упаковке.
— А этот чем плох?
— Ничем, кроме того, что он — ректальный, и я им измеряю температуру у животных.
— Фу!! — возопил Алекс, тут же отодвигая градусник на «безопасное» от себя расстояние, удерживая его при этом двумя пальцами, как большого таракана. Ну хорошо хоть на пол не швырнул, «мистер брезгливость». С другой стороны, мог бы не волноваться: градусник был абсолютно чист. Во-первых, я ревностно слежу за состоянием своих инструментов. А во-вторых, то, что побывало в заднице единорога, уже априори отлично продезинфицировано. По крайней мере, в это свято верят изобретатели мифов, вопящие о том, что рогатые лошади питаются цветами и бабочками, а какают, пардон, радугой. М-да… человеческая фантазия не знает границ. Зато Вася долго ржал, когда я рассказала ему сей забавный «факт».
— Надеюсь, этот градусник ни в каких экзотических местах не побывал? — опасливо уточнил Алекс, протягивая мне второй термометр. Я улыбнулась и демонстративно сунула его в рот. Взгляд братца не изменился.
— Тшы серьежно? — спросила, закатив глаза. Он пожал плечами: мол, кто вас, ведьм, разберет. Я только вздохнула: вот уж точно, «человек, подверженный предрассудкам». Как бы ему доказать, что мы, маги, не варим зелья из лягушачьих лапок и кроличьих черепов. Супы — да (кстати, очень вкусно получается), но не зелья.
Градусник пикнул, предлагая проверить результат, и Алекс буквально вырвал его у меня изо рта. Я изогнула бровь, спрятала под одеяло руку, которой просто не успела взять инструмент, и хрипло полюбопытствовала:
— Сколько?
— Тридцать девять и шесть, — задумчиво озвучил братец и поднял на меня такой взгляд, что я почувствовала себя трупом на столе у любознательного патологоанатома. — Еще не поздно, а ты уже горишь. Надо выпить чаю.
