Ну, я добралась. И рухнула на траву. Пошевелить ногой или рукой казалось преступлением против себя любимой. Рядом так же пластом лежала Оля, бросая на меня полные понимания взгляды. Полина что-то ворчала себе под нос, кажется, обещала добавить в тренировки драматизма и превратить меня в Рэмбо. Интересно, что именно она имела в виду? Потому что мне иногда и правда хотелось надеть бандану, испачкать щеки грязью и удрать от этой тиранши подальше в лес.
Когда меня наконец снова поставили в вертикальное положение, я увидела, что поляна в лесу, куда мы выбрались для ночевки, приобрела вид маленького палаточного лагеря. Костер не разжигали — все равно еду готовить было некому, но котелок с водой кто-то принес. О, какая это была вкусная вода! Я выдула литра два, не меньше. Потом забралась в нашу с Полиной двухместную палатку, юркнула в спальник и отключилась. Снов не было — усталый организм не хотел двигаться даже в своем воображении. И, казалось, никакая сила на свете не могла вырвать меня из объятий дядюшки Морфея.
Как же я ошибалась!
Дикий женский вопль заставил подпрыгнуть ошалевшей гусеницей.
— Кто кричал? — послышался снаружи хриплый спросонья бас Егора. — Ева?!
— Я здесь, — прохрипела, выбираясь из палатки и на ходу натягивая кроссовки. Луч фонаря больно ударил по глазам, заставляя скривиться и отвернуться, прикрывая лицо руками.
— Цела, — крикнул кому-то Алекс, отводя свет в сторонку.
— Уверен? — уточнил Егор.
— Полностью, — ответил братец и швырнул мне в руки какой-то балахон, впоследствии оказавшийся мужской рубашкой. — В таком наряде сложно скрыть повреждения.
Последняя фраза звучала тихо, только для меня, и я тут же покраснела. Ну да, ночь была теплой, а спальник жарким. С чего бы мне спать в джинсах и футболке? Хорошо хоть белье не сняла — Поля вообще в одних трусах обычно ложилась.
— Черт, Полина!
Только сейчас до меня дошло, что из палатки больше никто не выбегал. А ведь готесса на вопль среагировала бы первой.
— Подруга, ты где?!
— Здесь! — рявкнули из кустов. Три луча тут же перекрестились в зеленых ветвях. Сейчас они ходили ходуном — это готесса, чертыхаясь и путаясь в листве, пыталась выбраться наружу.
— Полина, — первым подбежал к девушке Богдан, — ты в порядке?
— Это ты кричала? — догнал брата Егор.
— Угу, — мрачно ответила Поля. — Чего-то я перетрусила…
— Что случилось?! — Я покосилась на увесистую палку в руках подруги. — Поля, что здесь было?
— Да приходили какие-то мужики с дубинками, но я быстро объяснила, что здесь им ловить нечего. Больше не придут.
— Какие мужики?! — прохрипел Богдан.
— Они здесь коров неподалеку пасут. Нас заметили и решили… кхм… познакомиться.
— Это они тебя так напугали? — «догадался» Егор.
— Нет, конечно, — отмахнулась дубинкой Поля. — Я думала, здесь полтергейст.
Народ как-то сразу заулыбался и успокоился. Вообще, очень сложно долго волноваться, когда организм буквально отключается на ходу. Первым вернулся в палатку Егор, пожелав всем спокойной ночи. Потом — Алекс, напоследок обойдя лагерь и позаглядывав в особо плотные хитросплетения кустов. Последним, еще раз уточнив, как себя чувствует боевая готесса, отчалил Богдан, и я только хотела последовать его примеру, как…
— Стоять, мартышка, — бодро растоптала мои надежды Полина. — Я не просто так вопила.
— Ну да, — зевнула я. — Тебя полтергейст напугал.
— Какой полтергейст, Ева?! — рыкнула подруга. — Я чужого учуяла.
— Чужого? — переспросила я. Сонный мозг тут же нарисовал двухметровое чудовище с кислотой вместо крови.
Полина тяжко вздохнула:
— Не настолько чужого. Просыпайся, Ева. Нужно обойти лагерь.
— А может, тебе только показалось? — с надеждой спросила я.
— Нет, не показалось, — мрачно отчеканила Полина. — Ты — налево, я — направо. Если что — кричи.
Как же не хотелось изображать патруль! Ноги после вчерашнего болели так, словно на них чихнул дикобраз и оставил половину иголок в мышцах. Где-то на горизонте уже светлело небо. Если бы не деревья, можно было бы полюбоваться рассветом. Звезды над головой притихли в своем сиянии и стали какими-то серыми, невзрачными. Судя по тому, как гудела голова, было около пяти утра. Для сна оставалось все меньше и меньше времени.
«Какого лешего я тут ищу?! — подумала с раздражением. — Нет же никого!»
Вовремя так подумала: прямо перед тем, как завернуть за очередную елку. А в лесу этом, надо сказать, елки были прямо-таки монументальными. Их оказалось не так много, и росли они не кучей, как по ГОСТу, а от случая к случаю, хорошенько затерявшись среди дубов, кленов, рябин и других лиственных деревьев. Но при этом уж если попадались, то такие красавицы, что за ними пол-армии Чингисхана могло бы без труда схорониться.
Ну, с армией я, может, и погорячилась, но один человек так точно спрятался. Вернее, один маг.
— Здравствуй, Ева, — вежливо поздоровался он.
Я пожевала губами и ответила:
— И тебе привет, Гаспар.
Пришлец улыбнулся, обнажив такие белые клыки, что они аж блеснули в тусклом свете убывающей луны.
— Ого, — шепнула Полина, бесшумной тенью выныривая у меня за спиной. — Какая встреча. Целый Гаспар. Твой жених номер шесть?
— Номер пять, после того как Джо-Джо отправился покорять Новую Землю, — тихо поправила я подругу.
— И чего с ним будем делать?
Я усмехнулась, с удовольствием наблюдая, с каким любопытством прислушивается Гаспар к нашему тихому диалогу.
— А помнишь, ты предлагала посадить, привязать?..
Уголки губ у парня стремительно поползли вниз:
— Милые леди, а может, вы просто накормите бедного заблудившегося путника? Обещаю вести себя прилично.
— Ты ему веришь? — шепнула Поля.
— Ни на грамм, — так же тихо, почти не разжимая губ, ответила я. — Но что ты предлагаешь? Устроить здесь потасовку? Мои братья оценят его бросок молнией…
— Тогда приглашай его в лагерь, а там посмотрим по обстоятельствам. Накормим, напоим… может, он и сам уйдет.
Я чуть не расхохоталась: сказано это было таким тоном, что Гаспару можно было уже начинать сочувствовать. Потому что в походной сумке Полины были вещи куда забавнее семян южного колчагара. И, зная этого парня, я была почти уверена, что знахарка ими воспользуется.
Гаспар, или Гастон, как его называла лично я за удивительное сходство с персонажем диснеевского мультика, был французом. Причем в худшем смысле этого слова: эдаким придурочным французским отродьем. Под два метра ростом, с косой саженью в плечах, он был просто образцом альфа-самца. В племени неандертальцев все самочки были бы его: длинная косматая шевелюра, квадратный подбородок и злобные глаза сделали бы его неотразимым. Дядюшка Дарвин, кстати, тоже был бы в восторге. Одного взгляда на «Гастона» хватало, чтобы поверить в теорию эволюции: вот же оно, потерянное звено между обезьяной и человеком!
