— Ищем Бродягу и его приятелей, — сразу перешел к делу Швед. Лица четырех бойцов вокруг джипа не располагали к долгой вступительной речи. — Чем поможешь, Барон?
— Информации мало. Считай, что нет вообще.
Сергей ненадолго задумался.
— Я предпочитаю считать, что ее все-таки мало. От слова «нет» меня коробит.
Барон почесал спину изогнутой рукояткой дробовика.
— Был слушок, что Бродяга собирается податься к Локи. Это бугор группировки «Свобода», — пояснил он. — Неприятный человек, анархист и беспредельщик. Если Бродяга успел присоединиться к «Свободе», то встречаться с людьми «Монолита» ему уже не захочется. Даже если они придут в таких комбинезонах, — кивнул Барон на Сергея. — Поговорить же с ним против его воли будет затруднительно. «Свобода» — это довольно большой отряд.
— А если Бродяга еще не успел?
— В таком случае шансы есть. Но я не знаю, где его искать.
— Тогда скажи, где база «Свободы».
— Ты сошел с ума… э-э…
— Швед, — подсказал ему Молот.
— Ты сошел с ума, Швед, — повторил Барон.
— Я к тебе не за диагнозом приехал, — заявил Сергей. — С ветеранами ты, наверно, так не разговариваешь?
— С ветеранами разговариваю по-другому, — согласился он. — Но ты не ветеран. Вот Бродяга — тот ветеран, да. А ты выскочка желторотый. Локи ошивается на вокзале, — сообщил он без паузы. — На хрен мне не сдались ваши разборки… Все, доволен? Тогда отваливай. И не забудь передать мое почтение Михал Михалычу.
Ильич отъехал назад и развернулся.
Сергей разложил на коленях карту.
— Нам в сторону градирни, это на восток, — сказал он. — Не доезжая, выйдем на нормальную дорогу.
— Ты собираешься заявиться в «Свободу»? — спросил Молот. — Тогда Барон прав: ты действительно спятил.
— Не спятил, потому что не собираюсь, — задумчиво проговорил Швед. — Ты отличишь комбез «Свободы»? Какие у них нашивки, что на башке носят?
— Отличу легко, — заверил Молот.
— Вот и славно.
Асфальтовая дорога появилась довольно скоро. Она поворачивала под прямым углом и вела к грандиозному сооружению, состоявшему из огромных бетонных полуколец, уступами спускавшихся вниз.
— Это не градирня, это какой-то Колизей… — заметил Швед.
Из-за ближнего здания торчали две трубы — одна покороче, а вторая, как казалось, прямо до неба. Внизу на маленькой площадке, как на арене, стоял старый гнилой грузовик с цистерной.
— Поехали туда, и запаркуйся за бензовозом, — велел Сергей. — Чтобы с дороги не было видно.
— Это молочная бочка, — возразил Ильич, выворачивая руль.
— Да? Ну и пес с ней. А мне вот бензовозы повсюду чудятся…
Ильич загнал «Хантер» за грузовик и поманеврировал вперед-назад, чтобы встать аккурат за бочкой.
— Дальше пешком, — объявил Швед. — СВД не забудьте.
— А канистры? — спросил Ильич. — Ведь стырят же!
— Если стырят, то вместе с машиной. Не будь таким мелочным.
— Далеко нам идти-то? — осведомился Молот.
— Идти не далеко, а вот лежать, — Сергей взглянул на небо, — придется, наверно, долго.
Он поправил на плече автомат и двинулся вверх по дороге. Ильич и Молот переглянулись у него за спиной, при этом Молот сделал какой-то жест, скорее всего обидный. Швед усмехнулся и прибавил шаг.
Поднявшись от градирни, дорога повернула влево. Бойцы шли по ней, не таясь, минут двадцать, пока впереди не показался железнодорожный переезд. С одной стороны на путях стояла пустая платформа, с другой — сгоревший пассажирский вагон и электровоз, вряд ли исправный. Дальше за ними виднелось приземистое кирпичное здание вокзала.
— И что теперь? Атакуем? — с сарказмом произнес Молот.
Сергей молча огляделся и показал пальцем вправо от дороги — туда, где стояла опора ЛЭП. Вокруг нее широко разрослись кусты, и места для снайперской лежки было навалом.
— Ждем, когда стемнеет, — сказал Швед, заползая под заросли.
Ильич и Молот обосновались рядом. Земля была устлана сухими листьями, лежать было тепло и мягко.
— И что потом? — спросил Молот. — Атакуем вокзал ночью?
— Да что же тебе все неймется-то атаковать… Лежим, наблюдаем за выходом. Когда появятся люди из «Свободы», попробуем взять «языка». Ты фильмы про войну смотрел? Хорошие, старые.
— И как ты его допрашивать собираешься?
— Желательно взять двоих или троих и сразу вычислить старшего.
— И убить?
— Нет, убить как раз не его, а другого. Сразу.
— Зачем?
— Остальных это заставит быть откровенными. Это вообще впечатляет, когда кому-то рядом с тобой дырявят башку, и тебе на лицо летят брызги крови.
— Согласен, — выдавил Молот. — Со мной такое бывало… А если враг и после этого говорить не станет?
— Тогда выколем ему глаз, — серьезно ответил Швед.
— А если все равно?..
— Выколем второй.
— А если…
— Хватит, — оборвал его Сергей. — Ты представь себя в таком положении, и все твои «если» сразу прекратятся.
— Да, наверно, — покивал Молот. — Умереть — это одно, а быть слепым в чужих руках…
— В этом вся фишка. Жизнь бывает хуже смерти, и любому человеку это можно организовать за пять минут.
— Интересные вещи рассказываешь.
— Это не я изобрел, — скромно признался Швед. — Один хороший человек научил. Вот он — реальный эксперт по томным беседам, а я так, любитель.
— Все правильно, — подал голос Ильич. — Но ведь «язык» может просто не знать того, что тебе нужно.
— Для этого есть другой «язык». Барон сказал, что у «Свободы» большой отряд, верно?
Как бы медленно время ни тянулось, но вечер все-таки наступил. Ильич успел еще раз вздремнуть, уже основательнее. Его даже приходилось пихать в бок, чтобы не храпел. В засаде переждали два коротких дождя — Ильичу это, впрочем, не помешало.
Когда окончательно стемнело, Сергей подтянул к себе винтовку, снял с прицела заглушки и вручил ее Молоту.
— Наблюдай за вокзалом.
Днем двери здания почти не закрывались, сталкеры входили и выходили постоянно — парами, поодиночке и целыми группами. Скрип железных ворот действовал на нервы страшно. Ночью эта активность поубавилась, но люди все равно продолжали ходить.
Минут через десять Молот шепотом доложил:
— Вижу тройку, все с нашивками. Это «Свобода», точно.
— Куда двигаются? — спросил Швед.
