— Смерть наступила давно, — сказал он. — Неделю или даже две назад. Он был убит каким-то заостренным орудием.
А что с его семьей? Сколько их вообще было? Я никогда не бывал у них по вызову.
— Здесь жили: сам Гриффит, его жена, сын Томас и дочь Мэри, — сказал один из фермеров. — Да, кажется, в это лето у них остановился какой-то джентльмен.
Члены спасательного отряда, не имевшие никакого понятия ни о грозной силе, обрушившейся на обитателей безобидного деревенского дома, ни об опасности, может быть, поджидавшей их в этом глухом ущелье, где посреди собственного двора лежал мертвый человек, окруженный ожидавшим корма скотом, в смущении переглянулись и повернулись лицом к дому. То было древнее, выстроенное не позднее конца шестнадцатого века строение с круглой "фламандской" трубой, столь характерной для Мэйриона. Стены ярко выбелены известкой, на окнах красовались старинные средники, а массивное, выложенное каменными плитами и крытое сверху покатым навесом крыльцо могло защитить входную дверь от любых ветров, которым вздумалось бы ворваться в эту укромную долину. Створки окон были плотно затворены. Вокруг дома ни единого признака жизни или хотя бы движения. Спасатели снова принялись переглядываться между собой. Наконец четверо из них — церковный староста, полицейский сержант, доктор Льюис и капрал — решили устроить нечто вроде военного совета.
— Что будем делать, доктор? — спросил церковный староста.
— Пока мне не известно ничего кроме того, что этот несчастный был пронзен каким-то острым орудием до самого сердца, — ответил Льюис, пожимая плечами.
— А вдруг они засели внутри и собираются открыть по нам огонь? — спросил другой фермер. Естественно, он и понятия не имел о том, что подразумевал под своим зловещим "они", да и все остальные представляли происходящее не менее туманно. Никто не знал, в чем состоит угрожающая им опасность и с какой стороны ее следует ожидать. Более того, вряд ли кто-нибудь мог сказать, где именно — внутри дома или вне его — она таилась. А потому спасатели поминутно оборачивались на мертвое тело, а потом переглядывались между собой.
— Как бы то ни было, — сказал наконец Льюис, — а делать что-то надо. Прежде всего нам следует войти в дом и посмотреть, что там творится.
— А если они нападут на нас? — возразил сержант. — Тогда что прикажете делать?
На всякий случай капрал поставил одного из своих людей возле главных ворот фермы, а другого — в глубине двора, возле задних ворот. Оба получили приказ стрелять, как только увидят что-нибудь необычное. Доктор и все остальные прошли через узкую калитку в палисаднике, приблизились к крыльцу и начали прислушиваться у двери. Внутри стояла мертвая тишина. Льюис взял у одного из фермеров ясеневый сук, служивший ему тростью во время путешествия, и трижды изо всей силы ударил им в старую, потемневшую от времени дубовую дверь, обитую по периметру обойными гвоздями.
Некоторое время все напряженно вслушивались в тишину за дверью, а потом доктор снова ударил в дверь палкой. И снова ответом ему было молчание. Спасатели отвернулись от двери и принялись опасливо глазеть по сторонам. Никто из них не знал, чего они ищут и с каким врагом могут встретиться в следующее мгновение. На двери виднелось железное кольцо. Льюис повернул его, но дверь не поддалась — по-видимому, засов был задвинут и закреплен клином изнутри. Полицейский сержант громогласно потребовал у засевших в доме немедленно отпереть дверь, но безрезультатно.
После короткого совещания было решено применить насилие. Капрал подошел к двери и прокричал, что если за ней кто-нибудь стоит, то пусть немедленно отойдет в сторону, иначе будет убит. И тут, прежде чем солдаты успели всерьез заняться дверью, из лесу выскочила рыжая овчарка. Двумя огромными скачками перемахнув через двор, она бросилась ласкаться к людям — лизать им руки и радостно подвывать.
— Ну и дела! — сказал один из фермеров. — Она, выходит, с самого начала знала, что тут творится неладное. Эх, То-мае Уильяме, зря мы не пошли за иен в прошлое воскресенье! Она ведь так нас умоляла.
Капрал жестом велел всем отойти назад, и спасатели быстро отступили к нижним ступенькам крыльца, испуганно озираясь по сторонам. Капрал отомкнул штык и выстрелил из винтовки в замочную скважину, предварительно еще раз предупредив об опасности тех, кто мог стоять за дверью. Ему пришлось стрелять несколько раз — так тяжела и прочна оказалась старинная дверь, так неподатливы были запоры. Наконец он принялся палить по массивным дверным петлям, после чего спасатели дружно навалились на дверь. Дверь зашаталась и с грохотом упала внутрь. Капрал предостерегающе поднял руку, на несколько шагов отступил назад и окликнул солдат, перед тем расставленных у обоих ворот фермы. Те ответили, что у них все в порядке. После этого весь отряд пробрался по упавшей двери в коридор и вышел на кухню.
Труп молодого Гриффита лежал перед очагом, в котором на давно прогоревших углях лежала груда белых ясеневых поленьев. Все гурьбой двинулись к гостиной и в дверях наткнулись на мертвое тело художника Секретана — похоже на то, что, умирая, он пытался пробраться на кухню. Миссис Гриффит и ее восемнадцатилетняя дочь были найдены в спальне наверху — они лежали, обхватив друг друга руками, посреди нерасправленной кровати.
Исследователи обошли весь дом, попутно заглядывая в чуланы, кладовки и прочие подсобные помещения — там не оказалось никаких признаков жизни.
— Послушайте! — воскликнул доктор Льюис, когда все вернулись обратно на кухню. — Очень похоже на то, что они оказались в осаде. Видите этот наполовину обглоданный окорок?
Тут только все обратили внимание на висевший на кухонной стене свиной окорок, а также отрезанные от него и валявшиеся кругом куски бекона, при этом ни хлеба, ни молока, ни воды на кухне не присутствовало.
— А ведь здесь у них самая лучшая вода, которую только можно найти в Мэйрионе. — сказал один из фермеров. — Старики, бывало, называли это место "Финнон Тепло" — Колодец святого Тепло.
— Должно быть, они умерли от жажды. — сказал Льюис. — И умирали медленно, день за днем.
Группа людей молча стояла посреди обширной кухни, и в глазах у каждого отражалось явное замешательство. Повсюду лежали бездыханные тела, и ничто на этом свете не могло дать ответа на вопрос, почему этих несчастных постигла такая мучительная смерть. Старик фермер был убит ударом какого-то острого орудия, остальные погибли от жажды; но что за беспощадный враг взял ферму в осаду и заточил в ней ее обитателей? Ответа не было.
Сержант полиции распорядился раздобыть телегу и доставить трупы в Порт, а доктор Льюис прошел в гостиную, использовавшуюся Секрета ном в качестве кабинета, надеясь найти там какое-либо имущество покойного друга. В углу было сложено полдюжины папок, на приставном столике валялось несколько книг, а за дверью обнаружилась удочка и корзинка для рыбы. Это было все. Без сомнения, одежда и остальные вещи художника находились в спальне наверху. Льюис уже готов был присоединиться к остальным членам отряда, собравшимся на кухне, когда взгляд его упал на разрозненные листки бумаги, белевшие между книгами на приставном столике. На одном из них он, к своему изумлению, прочитал следующее: "Доктору Джеймсу Льюису из Порта". Эти слова, выведенные сильно дрожащей рукой, более напоминали детские каракули. Бегло просмотрев другие листки, доктор обнаружил, что они были исписаны почерком Секретана.
