Книга Сибирская жуть-2, страница 79. Автор книги Леонид Пантелеев, Александр Бушков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сибирская жуть-2»

Cтраница 79

Вдруг тревожно закричат лесные птицы и повеет на собравшихся ловцов тревожный ветерок. Пойдет по коже дикий холодок, станет бородатым лесникам не до жиру медвежьего. Почувствуют люди дыхание тайны лесной. Говорят… как бывает. Завалили лесного могучего шатуна. Подходят, смотрят, чтобы не набросился часом, берутся за широкие ножи булатные. Распустят на груди у медведя толстую шкуру до низу и вдруг с криком отпрянут, словно обожгутся. Красуется из-под звериного обличья нежное, молодое девичье тело. То ни в сказке сказать, ни пером описать. Убили, выходит, живого человека-девицу без роду-племени. Прямо каяться надо. Рассказать про такое невозможно. И остается все дело меж собой у старых добытчиков на памяти, как заноза.

Не может быть речи после такого убийства и про шкуру. Поступают в таковом случае в полном согласном молчании. Роют под елью потребную яму и, крестясь, укладывают дикую лесную тайну в сырую землю.

Остается лишь холмик лесной да народное название сей тайны.

Медведи-оборотни.

Не сочти, любезный друг, за сказку. Намного жизнь-то богаче нашего ума-разума. Только поспевай удивляться.

Приоткрывает иногда природа секреты да тайны свои, чтобы еще больше уважал ее человек к своей же пользе и берег ее, непознанную и предивную.

Одна такая тропинка к сибирской загадке нашими местами пролегла.

Не только в незапамятные времена, за тридевять земель оборачивались древние волхвы волками и медведями, дожило все это и до нынешнего веку.

Приключилась история эта в конце царских времен.

Подступал в ту пору лес густой к деревне Орловка… Хорошая и богатая она была.

Жил в красивой Орловке добрый молодец по фамилии Аристархов. Отмерил ему Бог долгую и счастливую жизнь и доброе дело врачебное. Призвало его Отечество на Первую мировую войну с германцем. И обучился там на фронте юноша Аристархов фельдшерскому делу. Вернулся с войны наш фельдшер и всю добрую жизнь посвятил врачебному ремеслу. А немного раньше, до войны стало быть, приключилось в нашей Орловке, на его глазах, нарушение привычного обихода вещей.

Началось все невероятное с непослушной одной девочки. Жила она, пригожая, при крестьянской семье. Воспитывали-воспитывали ее родные отец и мать, да как-то не получалось у них выправить из дочери веселую крестьянку. Учили, как и всех людей, уму-разуму. Женское дело известное, за домом следить да красоту наводить. Шить-вышивать приданое к законному венчанию. Думала мать старость свою утешить дочкиным счастьем да внуками-правнуками. А не тут-то было!

Не сиделось молчаливой дочери в сытом доме под иконой. Нрав девичий известный. Словно кошечку ни к чему не принудишь, ежели только сама волей не пожелает.

Так и тут вот. Пожелала та дочка испытать все про дремучий лес, нелюдимый.

Отправится смолоду далеко в чащобу Богунайскую, и ведь не страшно ей там было нисколько, сутками пропадала. Бродила бесшумно звериными тропками, как будто они для человека проторены. Обживалась с каждым годом в тайге, и вскоре не стало у нее, дурочки такой, никаких подруг среди деревенских молодок.

Деревня — дело известное, все на виду, вскоре пошли пересуды, взгляды, и родители совсем обиделись на непутевую.

Да и она хороша, лесная душа, нет чтобы лоб перекрестить да во святую провославную церковь ходить. Не имела она этих добрых и светлых привычек. Обиделась, видно, на всех и людские обычаи с церковным обиходом променяла на дремучий лес со зверями-медведями да болотными лунями.

А церковь небольшая в нашей Орловке была. Была. Приезжал, честь по чести, на все праздники божии прилежный батюшка-священник. Добрые-то люди, оставляя дела, в церковь спешили, верующие все были. Но не видели на службах и молебнах той самовольной девчушки лесной. Скрывать нечего, добром такое не кончается. Сгущались тучи над орловской девой-русалкой.

Открылось ей что-то в природе, взялась она носить из лесу в крестьянский дом каменные безделицы. А родня, конечно, возмущалась. Да и слыхано ли, чтобы из ягодных мест богатых цветные камни нести полными ведрами. Пошлют блаженную за грибами-ягодами, ждут не дождутся побаловаться черникой-голубикой. Путние девчата смеются, из лесу воротясь, радуют старых и малых сладкими дарами.

Не то что лесная дева. Она один раз в разгар ягодной поры откуда-то, близ Сокаревки, принесла в избу два больших ведра совершенно голубой глины. Родители только за головы схватились — сил нет. А девка возьми и разведи эту небесную землю с водой и придумала таким цветом всю свою девичью каморку-то и раскрасить.

Не дивитесь, водится в наших краях такая голубая глина, только поискать. Идет про нее слух, что сопутствует она драгоценному камню алмазу. Серьезная вещь.

Да кто же знал. Смеялись над любопытной соседкой, и все. Заметили еще охотники, что уходит крестьянская дочь звериной тропой на огонек одинокого зырянского шамана.

Не любят древние зыряне соседей и всегда подальше отойти стремятся. Так и огромную сибирскую сторону заселили. Долго беседовали два лесных чудака — старик и юница. И часто их вместе по тайге примечали потом. Шаман-то часто травки всякие по Богунаю собирал, знал, где и что под землей сокрыто, но молчал при наших людях.

Есть, говорят, у зырянских индейцев поверье такое, что никак нельзя открывать земные богатства для пришельцев и самим лучше не трогать мать-землю.

Хоронил дед лесной свои тайны до той поры, пока не пришла к нему своенравная крестьянская дочь. Слышали потаенные беседы те у очага лишь большие, ушастые совы ночные. Шло все мирно, да только бедой обернулись блуждания эти медвежьи в стороне от добрых людей и святой матушки-церкви. Может быть, еще в том печальном исходе время грядущее сказалось — смута шла по Руси.

Одно ясно: всему народу через те искания вышел престрашный урок дикой лесной свободы. Ухали в лесу ночные совы, когда в последний раз круто рассорились в просторном доме лесная дева и родной отец. Приказал строгий родитель самовольнице выбросить из головы лесную жизнь и навсегда измениться по родительской воле. А нет, так и суда нет. Вон из дому. Хватит славить на деревню нас дикарскими привычками.

Молчала в ответ своенравная смутьянка и волком в медвежий лес глядела сквозь непроглядную темень.

Указал ей на широкую дверь горячий отец и плетью замахнулся. Сверкнула темными глазами лесная дева и навсегда за порог переступила. Ушла в дремучий лес медвежьими тропами. Только ее и видели. Унялся от старого гнева отец и заплаканная мать успокоилась. Спать улеглись, а на душе тревога. Пропадает наша самовольница где-то среди зверья лесного, и креста на ней нет! Хотели сломать, да не вышло, сбежала совсем. Чует сердце, быть беде. Дует из открытой двери сырой ветер перед грозою.

Потерялась в Богунайских лесах непослушная девица не на день и не на месяц. Исчезла без следа на веки вечные, одним словом — пропала. Не ожидали уже люди из лесу никаких вестей, как тут все снегом на голову и упало.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация