«Настоящая Баба Яга!» — промелькнуло у Петьки, и страх еще больше усилился. А ведь Петька еще в детском саду перестал верить в то, что «бабки-ёжки» существуют…
Наконец бабка Трясучка поравнялась с кустами, где прятались Петька с бабушкой Настей, и проговорила противно-скрипучим голоском:
— Кто мои грибы берет, тот тревогу наживет!
И тут Петьке почудилось, что от Трясучки каким-то ледяным холодом повеяло. И стало так страшно, что коленки задрожали…
А бабушка Настя быстро перекрестилась три раза и пробормотала:
— Мать Пресвятая Богородица, спаси и помилуй…
Трясучка наконец-то миновала кусты. Ее шаркающие шаги стали удаляться и вскоре вовсе затихли.
Глава III
ЧЕРНЫЙ БЫК
— Пошли и мы, внучек, — вздохнув с облегчением, проговорила бабушка Настя. — Грибов и ягод набрали, так что не с пустыми руками придем.
— А что ты так бабку Трясучку испугалась? — спросил Петька. У него дрожь в коленках прошла, но какой-то страшок все еще оставался.
— Да как тебе сказать… — замялась бабушка. — Сама не знаю почему. Когда она в деревне, так от нее вроде бы страха не идет, а в лесу, если близко пройдет — аж в дрожь бросает. Говорят, глаз у нее дурной. Если что не понравится, может беду накликать. Может, и врут, конечно, но кое-что правда, это точно. Я и сама несколько раз за ней всякие необычности примечала…
— Какие? — прошептал Петька, опасливо озираясь; ему вдруг подумалось, что Трясучка где-то поблизости затаилась и подслушивает.
— Да разные… — уклончиво ответила бабушка. — Во-первых, никто из наших не помнит, когда она здесь появилась. Даже самые старые из наших не помнят. Семен Федорович, который в прошлом году помер, и тот не знал. А он, между прочим, аж в 1911 году родился! Стало быть, в этом, нынешнем, ему бы девяносто исполнилось. Так вот, Семен говорил, что Трясучка, сколько он помнил себя, всегда старухой была!
— Это сколько же ей лет-то? — изумился Петька.
— Не знаю, милый, — пожала плечами бабушка. — Может, полтораста, а может, и все двести! Говорю же тебе: никто не знает, ни когда она родилась, ни когда замуж выходила да и выходила ли вообще, потому что ни детей, ни внуков, ни правнуков у нее нет и не было никогда. И паспорта у нее нет. Когда всем колхозникам выдавали, она его получать не стала. И пенсию ей вроде бы никто не платит…
— На что ж она тогда живет?
— А со своего огорода да с леса. В магазин вовсе не ходит.
— Даже за хлебом?
— Не то что за хлебом, а и за солью не выползает. То-то и удивительно! Грибы-то солить надо, чтоб ими зимой питаться? Надо! Огурцы надо солить? Надо. Капусту тоже. Да и картошку без соли есть невкусно. Сахар тоже нужен, чтоб варенья варить. А спички? У нее труба в избе каждый день дымит — и летом, и зимой. А дров она себе из колхоза никогда не выписывала! Интересно, чем топит?
— Может, она колдунья? — усмехнулся Петька.
— В колдовство-то я не больно верю, — ответила бабушка. — А вот другие — да. И похоже, что на этой вере в колдовство Трясучка и муку, и соль-сахар, и спички, и дрова себе наживает.
— Как это? — удивился Петька.
— А так. Бывают люди завистливые, жадные, которым не только своего жаль, но и чужого прихватить хочется. Вот был у нас случай. Со мной в одном классе учились мальчик и девочка — хорошие, красивые, добрые. И дружили — не разлей вода. Все думали, что когда они вырастут, то обязательно поженятся. И вот они выросли… Парня в армию забрали, а девушка его три года ждала и дождалась. Осенью решили свадьбу играть, и уж дня три оставалось до свадьбы, как вдруг эта самая девушка ни с того ни с сего взяла да и уехала из села. Даже адреса не оставила. Парень погоревал-погоревал, а через год женился на другой. И семья у них получилась — хуже некуда. Все ссоры, раздоры да пьянство окаянное. Дети тоже, два парня, вышли никудышные — шпана шпаной. Выросли, укатили в город и там украли чего-то. Их и посадили обоих. Сейчас опять сидят — уже по третьему разу. Муж у этой Дарьи напился пьяный, упал зимой и насмерть замерз. Вот после этого-то Дарья мне и рассказала, как она себе такую жизнь устроила…
— Это Трясучка наколдовала, да? — поежился Петька.
— Просто Дарья очень завидовала той девушке, которая с ее будущим мужем дружила. Одна подруга насоветовала ей пойти к Трясучке, чтоб та их свадьбу расстроила, а парня к Дарье приворожила. Дашка сдуру и пошла. Рассказала все Трясучке, а та у нее за свои услуги попросила мешок соли. Когда Дарья этот мешок ей ночью привезла, Трясучка над ним какие-то слова пробормотала. Потом велела горсть соли взять и ночью разбросать между домами, где жених, и невеста проживали. Вот после этого-то та девушка и уехала в город. А потом уж за мешок сахара составила приворотное зелье какое-то — и парень на Дашке женился. Вроде бы все получилось, как Дарья хотела, а счастья у нее не вышло! Потому что она это счастье черным колдовством добыть пыталась!
— Ты же сказала, что не веришь в колдовство, — заметил Петька.
— Я в бога верю. А кто в бога верует, тому в колдовство верить грех! Потому что колдовство — от нечистого! А если кто колдовством чего достичь пожелает, то счастья не будет.
Пока они выбирались из леса, Петьке все время казалось, будто что-то нехорошее с ними произойдет. Потому что уж очень ему запомнились Трясучкины слова: «Кто мои грибы берет, тот тревогу наживет!»
Но ничего такого не произошло. Ни волков, ни медведей они не встретили, даже в лесу не заблудились. Выбрались без помех на дорогу и не спеша дотопали до дома.
— Ух ты! — восхитился дядя Федя. — Вот это улов!
— А говорили, что грибов в лесу нет! — воскликнула Лена. — Я завтра тоже пойду. Можно?
— Там еще много осталось! — заявил Петька, уже забыв про свои страхи.
— А вы правда по Трясучкиному следу шли? — поинтересовался Игорь.
— Да, — кивнула бабушка. — И чуть не столкнулись с ней, окаянной! Небось почуяла нас, ведьма! Сказала: «Кто мои грибы берет, тот тревогу наживет!»
— Ну, «тревога» — это еще не беда, — заметила тетя Наташа. — Так что нечего попусту тревожиться.
— И где ж вы ее грибные плантации нашли? — спросил дядя Федя.
— Еще чуть-чуть, и до Мертвой деревни дошли бы, — сообщила бабушка. — Само по себе место поганое, да к тому же с Трясучкой повстречались.
— До Мертвой деревни? — спросил Петька. — А где ж она? Я никакой деревни не видел…
— Я ведь сказала, что мы до нее не дошли. Деревня за горкой, на другой стороне холма.
— А почему она Мертвая?
— Потому что в ней давным-давно не живет никто. Может, сто лет, а может, больше… — сказал дядя Федя. — Избы все лесом обросли, иструхлявели, даже на дрова не годятся. И дороги туда никакой нет, даже тропы хорошей нету. Да и не ходит туда никто…
