И вот наступил день, когда принцесса решила, что все средства теперь в ее распоряжении и пора осуществлять задуманный ею план. Ксандрия завернула трех мертвых крыс в платок и положила их в кошелку.
— Выбросишь их потом перед воротами в кусты.
Очевидно, они не страдали, и через два часа после того, как она дала им отравленный хлеб, их сердца перестали биться. Важно было, чтобы между приемом отравы и смертью прошло какое-то время, и тогда никто не сможет связать смерть короля с его трапезой. Идеальным вариантом было бы, если бы придворные лекари решили, что сердце Вульфгара просто остановилось.
Хеда старалась не смотреть на маленькие тела в корзине. Она ненавидела крыс, и ей не нравилась мысль о предстоящем событии.
— И как все произойдет?
Ксандрия собрала порошок в маленькую бутылочку. Это был результат ее долгих экспериментов. Все остальное — оставшиеся ингредиенты, ступку и весы — нужно было как можно скорее убрать из замка.
— Нужно дождаться следующего праздника полнолуния. Как всегда, будет попойка, и среди множества кубков и тарелок яд найдет свой путь к королю.
Хеда снова попыталась отговорить принцессу от задуманного — не столько из моральных убеждений, сколько из страха перед последствиями разоблачения.
— Это не просто убийство, госпожа, это еще и грех, — говорила Хеда. — Не нам судить короля Вульфгара.
Ксандрия с восторгом взглянула на зеленоватый порошок, поблескивающий на свету.
— Это действительно так. Моего отца может судить лишь Господь Бог. А я позабочусь о том, чтобы они поскорее повстречались.
Путешествие вдоль Рейна отличалось от пути, который проделали Нацрей и Сигурд в первые недели. Выпал снег, и друзьям пришлось надеть теплые меха, чтобы не замерзнуть в дороге. Они молча шли по течению реки, и время, казалось, тянулось бесконечно. У Сигурда не было никакого желания заниматься пустой болтовней. Настроение юноши заметно ухудшалось по мере приближения к Вормсу, и вся его храбрость копилась на дне души.
Волк все время находился неподалеку. Он как будто превратился в невидимку, но Сигурд постоянно чувствовал его присутствие и свою связь с этим зверем, который, в свою очередь, тоже наблюдал за ним. Местность, где принц никогда еще не бывал, показалась ему до боли знакомой. Речь шла не об отчетливом воспоминании, а о каком-то неясном эхе образов и мелких отрывков, которые накладывались в его сознании на то, что он видел. Эти воспоминания сбивали юношу с толку. А земля, окропленная кровью его предков, вызывала смутную тревогу.
Когда путники удалились от реки, которая извивалась в этих местах змеей, и приблизились к холмам вокруг Вормса, они оказались на мощеной дороге, построенной еще римлянами. В мглистых сумерках зимнего утра, обещавшего свежий снег, мужчины прошли через ворота столицы Бургундии. Волк остался стоять на обочине, избегая близости людей. Он завыл, как будто прощался с Сигурдом.
Город был благороднее и роскошнее всего, что Сигурду когда-либо доводилось видеть. Самое большое поселение Исландии не могло сравниться с Вормсом, не говоря уже о Фъеллхавене. Здесь были дома в несколько этажей, а в центре города возвышалась каменная церковь. Сюда приезжали купцы из разных стран, торгуя товарами на границах между свободными северными королевствами и областями, которые до сих пор контролировались римлянами. Улицы патрулировали солдаты, разговаривающие на латыни.
Но от Сигурда не ускользнуло и то, что Вормс утратил былое величие. На многих зданиях остались следы разрушения, которые, похоже, никто не собирался устранять, а главный колодец на рыночной площади был запечатан.
— Тут все так же, как и раньше, — сказал Нацрей, оглядываясь, — или почти все. Контроль римлян уже не так силен, как в те времена, которые я помню.
Друзья нашли таверну и остановились там, хотя было еще светло. Пошел снег, и они решили просушить свои влажные накидки у огня и разогреть застывшие на холоде тела горячим супом. В трапезной таверны сидели многочисленные посетители и постояльцы, все они пребывали в хорошем настроении. Как и всегда в таких местах, Сигурд и Нацрей, ожидая свою еду, стали прислушиваться к разговорам, надеясь узнать что-нибудь интересное. Торговцы обсуждали качество товаров, которые они собирались продавать, и обменивались советами о том, как безопаснее путешествовать. Они говорили о римлянах, франках и саксах, но до ссор дело не доходило. Никому не хотелось портить удачную торговлю разговорами о политике, ведь в таверне могли пить пиво шпионы, которые сразу же сообщили бы об этом начальству. Помалкивали и об Исландии. Здесь, на юге, судьба далекого острова никого не интересовала, и Сигурда это расстраивало. Впрочем, разговор неожиданно перешел на Ксантен, и гул голосов стал громче. Очевидно, король привез в страну немало золота, и если у кого-то были экзотические товары, то можно было получить отличную прибыль, несмотря на нищету самого королевства.
Сигурд знал, что золото Вульфгара — это золото Исландии, и нахмурился, вспомнив, зачем он сюда явился.
Трактирщик в кожаном переднике подошел к их столику и поставил на него две тяжелые кружки с темным пивом.
— Первое пиво за счет заведения. Таков в Бургундии обычай.
Сигурд и Нацрей благодарно кивнули. Исландский принц с любопытством провел пальцем по кружке.
— Хм-м… я таких кружек еще не видел.
Трактирщик рассмеялся:
— Вы, наверное, с севера. Там все привыкли к металлическим кубкам. А здесь у нас пьют из кружек, которые делают из глины. Это чистая правда, такая же чистая, как и пиво.
Они чокнулись и уже после пары глотков пришли в восторг как от кружки, так и от пива.
— Великолепно, — похвалил Сигурд. — Мне кажется, что Вормс — это хорошее место для человека, любящего жизнь.
Нацрей выразительно посмотрел на товарища, взглядом похвалив попытку Сигурда развязать трактирщику язык.
Трактирщик заглотнул наживку и сел за один столик с новоприбывшими.
— Это точно. Уже четыре поколения моей семьи живут здесь. Не всегда было легко, зато есть что рассказать. — Он поднял правую руку: на цепочке вокруг его запястья болталась маленькая белая кость. — Вот, например, кость из челюсти ужасного дракона Фафнира. Вы знаете эту историю?
Сигурд, изо всех сил стараясь подавить улыбку, толкнул Нацрея под столом ногой.
— Нет, но нам очень бы хотелось ее послушать.
Праздник полнолуния не отличался от всех остальных праздников, которые отмечались при дворе Ксантена. Повод мог меняться, но сам праздник всегда проходил одинаково: обжорство и танцы, драки и блуд, музыка и грубые шутки. А когда факелы тушили, развлечения еще долго продолжались. Ксандрия предполагала, что все дети при дворе могли бы рождаться в одну и ту же неделю, если бы этот праздник был единственным в году. Даже толстые каменные стены не могли заглушить стоны и крики, доносившиеся из покоев и укромных уголков замка. Служанки и придворные дамы в эти ночи были такой же добычей, как и быки, которых нанизывали на вертела.
