Эффектная пауза. Приглушенный гул голосов в
зале Дворца юстиции, газетные рисовальщики шуршат карандашами в блокнотах:
«Комиссар Гош предъявляет козырного туза». Погодите, голубчики, это еще не туз,
туз впереди.
— И тут, господа, мы переходим от
косвенных обстоятельств к уликам. Пусть мсье Аоно объяснит, зачем ему, врачу,
представителю уважаемой и престижной профессии, понадобилось прикидываться
офицером? Зачем эта ложь?
По восковому виску японца скатилась капелька
пота. Аоно молчал. Ненадолго же хватило у него пороху.
— Ответ один: чтобы отвести от себя
подозрение. Убийца-то был медик! — удовлетворенно резюмировал
комиссар. — А вот вам и улика номер два. Приходилось ли вам слышать,
господа, о японской борьбе?
— Не только слышать, но и видеть, —
сказал капитан. — Как-то раз в Макао я видел, как японский штурман бил
трех американских матросов. Сам щупленький, казалось бы, плевком перешибешь, а
как пошел скакать, руками-ногами махать — троих здоровенных китобоев плашмя
уложил. Одному как стукнет ребром ладони по руке, и локоть в другую сторону
вывернул. Кость перебил, представляете? Вот это был удар!
Гош удовлетворенно кивнул:
— Я тоже слышал, что японцы владеют
секретом смертельного рукопашного боя безо всякого оружия. Им ничего не стоит
убить человека тычком пальца. Все мы не раз видели, как мсье Аоно занимается
своей гимнастикой. У него в каюте под кроватью обнаружены куски разбитой тыквы,
причем удивительно крепкой. А в мешке еще несколько целых. Очевидно, обвиняемый
отрабатывал на них точность и силу удара. Я не представляю, какой мощью нужно
обладать, чтобы расколотить крепкую тыкву голой рукой, да еще на несколько
кусков…
Комиссар многозначительно обвел присутствующих
взглядом и запустил улику номер два:
— Напоминаю вам, господа, что череп
несчастного лорда Литтлби был разбит на несколько фрагментов необычайно сильным
ударом тяжелого тупого предмета. А теперь взгляните на мозолистые ребра ладоней
обвиняемого.
Японец рывком убрал со стола свои небольшие
жилистые руки.
— Не спускайте с него глаз, Джексон. Этот
человек очень опасен, — предупредил Гош. — Чуть что — стреляйте в
ногу или в плечо. А я спрошу господина Аоно, куда он дел золотую эмблему?
Молчите? Так я сам отвечу на этот вопрос: эмблему сорвал с вашей груди лорд
Литтлби, в тот самый момент, когда вы нанесли ему смертельный удар ребром
ладони по голове!
Аоно приоткрыл было рот, словно хотел что-то
сказать, но закусил губу крепкими, кривоватыми зубами и смежил веки. Лицо его
сделалось странно отрешенным.
— Картина преступления на рю де Гренель
складывается такая, — стал подводить итоги Гош. — Вечером 15 марта
Гинтаро Аоно явился в особняк лорда Литтлби, имея заранее спланированное
намерение умертвить всех обитателей дома и завладеть треугольным платком из
коллекции хозяина. В это время у него уже был билет на «Левиафан», отходивший
из Саутгемптона в Индию четырьмя днями позже. Очевидно, обвиняемый собирался
заняться в Индии поисками брахмапурского сокровища. Мы не знаем, как ему
удалось убедить несчастных слуг подвергнуться «противохолерной прививке».
Скорее всего, обвиняемый предъявил им какую-нибудь поддельную бумагу из мэрии.
Выглядело бы это вполне правдоподобно, потому что, как явствует из полученной
мной депеши, студенты-медики выпускного курса Сорбонны действительно нередко
используются для проведения массовых профилактических мероприятий. Среди
учащихся и ординаторов университета немало азиатов, так что желтая кожа
вечернего визитера вряд ли насторожила обреченных слуг. Чудовищнее всего
нечеловеческая жестокость, с какой были умерщвлены двое невинных детей. Я,
господа, имею немалый опыт общения с подонками общества. Сгоряча наш бандюга
может и младенца в камин бросить, но чтобы вот так, с холодным расчетом,
недрогнувшей рукой… Согласитесь, господа, это как-то не по-французски и вообще
не по-европейски.
— Это уж точно! — гневно воскликнул
Ренье, и доктор Труффо от души его поддержал.
— Дальше было просто, — продолжил
Гош. — Убедившись, что отравленные уколами слуги погрузились в сон, от
которого им не суждено было пробудиться, убийца преспокойно поднялся на второй
этаж, в зал, где хранилась коллекция, и принялся там хозяйничать. Ведь он был
уверен, что хозяина нет дома. Однако невезучий лорд Литтлби из-за приступа
подагры в Спа не поехал и находился у себя. Услышав звон стекла, он вышел в
зал, где и был убит самым что ни на есть варварским образом. Незапланированное
убийство лишило преступника его дьявольского хладнокровия. Вероятнее всего, он
собирался захватить с собой побольше всяких экспонатов, чтобы не привлекать
внимания к пресловутому платку, однако теперь ему пришлось поторапливаться. Мы
не знаем — возможно, перед смертью лорд закричал, и убийца испугался, что крики
услышат с улицы. Так или иначе, он схватил ненужного ему золотого Шиву и
поспешно ретировался, даже не заметив, что в руке убитого остался значок
«Левиафана». Чтобы сбить с толку следствие, Аоно на обратном пути вылез через
окно оранжереи… Нет, не в том дело! — Гош хлопнул себя рукой по лбу. — Как
я раньше не сообразил! Не мог он возвращаться тем же путем, если были крики!
Откуда он знал — может, у дверей особняка уже собрались прохожие? Вот почему
Аоно выбил стекло в оранжерее, спрыгнул в сад и потом перелез через ограду. Но
он зря осторожничал — на рю де Гренель в этот поздний час было пусто. Криков,
если они и были, никто не услыхал…
Впечатлительная мадам Клебер всхлипнула.
Миссис Труффо дослушала перевод и прочувствованно высморкалась.
Доказательно, наглядно, неоспоримо, подумал
Гош. Улики и следственные предположения отлично дополняют друг друга. И это,
ребятки, еще не все, что припас для вас старина Гюстав.
— Самое время перейти к убийству
профессора Свитчайлда. Как справедливо заметил обвиняемый, кроме него
теоретически это могли сделать еще шестеро человек. Спокойно, спокойно, дамы и
господа! — успокаивающе поднял ладонь комиссар. — Я сейчас докажу,
что вы профессора не убивали, а убил его не кто иной как наш узкоглазый
приятель.
Чертов японец совсем окаменел. Уснул он, что
ли? Или молится своему японскому богу? Тут, парень, молись-не молись, лежать
тебе на старой шлюхе Гильотине.
Внезапно комиссару пришла в голову крайне
неприятная мысль. А что если японца зацапают англичане за убийство Свитчайлда?
Он ведь британский подданный! Тогда судить преступника будут в английском суде,
и вместо французской гильотины он попадет на британскую виселицу. Только не
это! Кому нужен суд за границей? «Преступление века» должно разбираться во
Дворце юстиции и больше нигде! Мало ли что Свитчайлд убит на английском
корабле! В Париже десять трупов, а тут всего один, да и корабль не чисто
британская собственность, ведь консорциум-то двухсторонний!
