— Эпителий? — Вы разбираетесь в
физиологии?
— Немного, — скромно ответила,
миссис Труффо. — Ведь до замужества я имела некоторое отношение к
медицине.
— В самом деле? Как интересно! Вы непременно
д-должны мне об этом рассказать!
К сожалению, досмотреть спектакль до конца не
удалось — к Ренате подсела знакомая дама, и от наблюдения пришлось отказаться.
Однако неуклюжая атака дуры-докторши
раззадорила ренатино тщеславие. Не испробовать ли и ей свои чары на этом
аппетитном русском медвежонке? Разумеется, исключительно out of sporting
interest,
[16]
ну и чтоб не утрачивать навыков, без которых не
может обходиться ни одна уважающая себя женщина. Любовные восторги Ренате были
ни к чему. По правде говоря, в нынешнем состоянии мужчины у нее ничего кроме
тошноты не вызывали.
Чтобы скоротать время (Рената называла это
«чтоб плылось побыстрее»), она разработала простой план. Легкие морские маневры
под кодовым названием «Медвежья охота». Впрочем, мужчины больше похожи на
семейство псовых. Как известно, существа они примитивные и подразделяются на
три основных типа: шакалы, овчарки и кобели. К каждому типу имеется свой
подход.
Шакал питается падалью — то есть предпочитает
легкую добычу. Мужчины этого типа клюют на доступность.
Посему при первом же разговоре наедине Рената
начала жаловаться Фандорину на мсье Клебера, скучного банкира, который думает
только о цифрах, а до молодой жены ему, зануде, и дела нет. Тут и тупица
сообразил бы: женщина томится от безделья и тоски. Можно сказать, голый крючок
заглатывает, безо всякого червяка.
Не вышло. Пришлось долго отбиваться от
дотошных вопросов о банке, в котором служит муж.
Ладно, тогда Рената поставила капкан на
овчарку. Эта категория мужчин обожает женщин слабых и беззащитных. Таких мужчин
хлебом не корми только дай спасти тебя и защитить. Хороший подвид, очень
полезный и удобный в обращении. Здесь главное не переборщить с болезненностью —
хворых женщин мужчины боятся.
Пару раз Рената сомлела от жары — грациозно
припадая к железному плечу рыцаря и защитника. Разок не сумела открыть дверь в
каюте — ключ застрял. Вечером, на балу, попросила Фандорина защитить ее от
подвыпившего (и совершенно безобидного) драгунского майора.
Русский плечо подставлял, дверь открывал,
драгуну давал должный отпор, но признаков влюбленности, паршивец, никак не
проявлял.
Неужто кобель, удивилась Рената. С виду не
скажешь.
Этот, третий тип мужчин самый незамысловатый и
начисто лишен воображения. Действует на них только нечто грубо-чувственное,
вроде ненароком показанной лодыжки. С другой стороны, многие из великих людей и
даже культурных светочей относятся именно к этой категории, так что попробовать
стоило.
С кобелями совсем элементарно. Рената
попросила дипломата зайти к ней ровно в полдень — она покажет ему свои акварели
(каковых не существовало в природе). Без одной минуты двенадцать охотница уже
стояла перед зеркалом, одетая только в лиф и панталоны.
На стук в дверь крикнула:
— Да входите же скорей, я вас заждалась!
Вошел Фандорин, замер в дверях. Рената, не
оборачиваясь, повертела перед ним попкой, поавантажнее выставила голую спину.
Еще мудрые красавицы восемнадцатого столетия открыли, что на мужчин больше
всего действует не вырез до пупа, а открытая сзади шея и обнаженная спина.
Очевидно, вид беззащитного позвоночника пробуждает в человеческих самцах
хищнический инстинкт.
Кажется, на дипломата подействовало — он
стоял, смотрел, не отворачивался. Довольная эффектом, Рената капризно сказала:
— Ну что же вы, Дженни. Подойдите,
помогите надеть платье. Ко мне сейчас придет один очень важный гость.
Как поступил бы в такой ситуации нормальный
мужчина?
Ну, тот что понаглее, молча подошел бы и
поцеловал в нежные завитки на шее.
Мужчина так себе, серединка на половинку,
подал бы платье и застенчиво захихикал.
Тут Рената и сочла бы, что охота успешно
завершена. Изобразила бы смущение, выставила нахала за дверь и утратила бы к
нему всякий интерес. Однако Фандорин повел себя нестандартно.
— Это не Дженни, — сказал он
противно спокойным голосом. — Это я, Эраст Фандорин. Я п-подожду за
дверью, пока вы оденетесь.
В общем, не то представитель какой-то редкой
соблазностойкой породы, не то тайный извращенец. Во втором случае англичаночки
зря стараются. Хотя характерных примет извращенчества острый глаз Ренаты не
обнаруживал. Разве что странное пристрастие уединяться с Барбосом.
Однако глупости все это. Были и более
серьезные причины для расстройства.
* * *
В тот самый миг, когда Рената, наконец,
решилась ковырнуть вилкой подостывшее сотэ, двери с грохотом распахнулись и в
столовую ворвался очкастый профессор. Он и всегда-то был не без придури — то
пиджак криво застегнут, то шнурки развязаны, — а нынче вообще был похож на
пугало: бороденка растрепана, галстук съехал на бок, глаза выпучены, из-под
полы свисает подтяжка. Видно, стряслось нечто из ряда вон выходящее. Рената
моментально забыла о неприятностях и с любопытством уставилась на ученое
чучело.
Свитчайлд по-балетному развел руками и
крикнул:
— Эврика, господа! Тайна Изумрудного
Раджи разгадана!
— Oh no, — простонала миссис Труффо. —
Not again!
[17]
— Да ведь теперь все встает на свои
места! — сбивчиво принялся объяснять профессор. — Ведь я же бывал во
дворце, как мне только раньше не пришло в голову! Я все думал-думал, ходил
вокруг да около — не складывается! Еще в Адене получил телеграмму от своего
знакомого из французского министерства внутренних дел — он подтвердил мои
предположения, а я все равно не мог взять в толк, при чем тут глаз и, главное,
кто бы это мог быть. То есть, в общем, уже понятно кто, но как? Каким образом?
И сейчас вдруг осенило! — Он подбежал к окну. Раздуваемая ветром занавеска
окутала его белым саваном — профессор нетерпеливо отстранил ее рукой. — Я
завязывал галстук, стоя в своей каюте у окна. Смотрю — волны. Гребень за
гребнем, до горизонта. И вдруг меня ка-ак стукнет! И все сложилось — и про
платок, и про сына! Чисто канцелярская работа. Порыться в списках Эколь
Маритим, и отыщется!
— Ничего не понимаю, — проворчал
Барбос. — Бред. Маритим какой-то…
