Вторая обманка промельтешила справа. Там даже привиделось что-то вроде контуров избушки. Но мозг и здесь безукоризненно точно определил «липу»: «Иди мимо и не майся дурью!» Я прошел мимо совершенно спокойно, даже не замедлив шага.
Еще один фокус был показан через двести метров. Откуда-то из чащи на меня глянули два светящихся зеленых глаза. Рысь? Волк? Но голова опять же распознала надувательство, и я даже не стал хвататься за автомат.
Все это происходило во время подъема. Он продолжался полчаса, не больше. Как ни странно, но я намного меньше устал, чем после того самого «спуска», который привел меня в исходную точку на развилку. Более того, сил у меня даже прибыло.
Когда кончился подъем, около километра я шел по ровному месту. И потому смог немного прибавить ходу. На самом деле, без всякого прибалдения. Мозг уже не ошибался, наваждения его не брали. А потому, когда впереди меня, из-за поворота тропы, показалась белая фигурка, еле-еле плетущаяся на лыжах и вот-вот готовая упасть от усталости, я понял, это не привидение, это настоящая Лусия Рохас.
Догнать ее оказалось просто. Пожалуй, можно было даже объяснить, почему она при такой скорости смогла оторваться от меня на столь дальнее расстояние. Но вот понять, как она разминулась с «длинными-черными» и не выпала при этом в осадок, я сразу не смог.
— Сантиссима Тринидад! — пробормотала она, перекрестившись по-католически, то есть обмахнувшись ладошкой в варежке. — Ты жив? Я так боялась, такая стрельба была…
— Это как раз не самое страшное, — заметил я, ничуть не покривив душой. — Ты видела ИХ?
— Нет, — сказала Лусия, — я никого не видела. Я прошла метров двести, когда начали стрелять, а потом свернула в лес.
— В лес? — переспросил я. — И куда же ты пошла?
— Не знаю, — пожала плечами эта наивная девочка, — куда-то подальше от тропы. Куда деревья пускали…
— И далеко ты так прошла?
— Наверно, не очень. Шла час или больше, может быть. Мне очень хочется спать. И тогда хотелось, но я знала, что это нельзя, и шла. Потом вышла вот на эту тропу.
Таким образом, мое предположение подтвердилось. Лусия свернула в тайгу, и черные великаны прошли мимо, а я — тем более, поскольку эта бедняжка была уже далеко от тропы. Но, конечно, то, что она поперлась с тропы в лес, не представляя себе, что заплутать там и замерзнуть можно в два счета, восторга у меня не вызвало. «Куда деревья пускали» шла, видите ли! Дурдом! Тут можно такой маршрут себе обеспечить, что и до весны не выйдешь… Впрочем, может, оно и к лучшему? Если б она этих ластоногих увидела, то могла бы и копыта откинуть.
— Ты идти еще можешь? — спросил я, прекрасно зная ответ. Передо мной было совершенно сонное существо. Возможно, Лусия смогла бы пройти еще с десяток метров, но на большее рассчитывать не приходилось.
В своих силах я тоже не был уверен. Лусия, при всей своей миниатюрности, в валенках и прочем снаряжении весила не меньше полета килограммов, и о том, чтоб я, в умотанном состоянии, смог бы протащить ее хоть сотню метров, можно было спокойно забыть.
Я встал впереди нее на лыжню, отстегнул ремень пулемета от верхней антабки, взял пулемет под мышку, стволом вперед, свободный конец ремня подал научной мышке.
— Держи и старайся не отпускать. На буксире поедешь.
— Хорошо, — ответила сеньорита Рохас голосом дистрофика. — Я попробую…
Я двинул лыжи вперед, потянул Лусию за собой. Но не проехали мы и десяти метров, как знакомая волна удушающего страха накатила на меня из-за поворота лыжни. Две огромные черные тени легли на снег поперек просеки, точнее — наискось. Трехметровые чудовища появились передо мной в каких-нибудь десяти метрах.
— А! — коротко вскрикнула Лусия и повалилась набок, будто в нее попала пуля. Конечно, пулеметный ремень она выпустила из рук.
На сей раз у меня было слишком мало патронов, чтобы экспериментировать с предупредительными выстрелами. Я прицелился в чудовищ из «ПК».
Та-та! Та-та! — получились две короткие очереди, на два патрона каждая. С интервалом в пару секунд, не больше.
То, что произошло потом, было достойно какого-нибудь супербоевика типа «Звездных войн» или «Дня независимости». Советских или российских фильмов с такими эффектами я и вовсе не припомню.
На непроглядном иссиня-черном фоне двух гигантских фигур ослепительно-ярким, бело-голубым светом вспыхнули и погасли четыре огромных идеально правильных креста-плюса. Затем черные контуры пришельцев мгновенно и беззвучно распались на какие-то бесформенные обломки. Послышался треск, напоминающий звук сильного электрического разряда, полыхнуло нечто вроде зеленого пламени, и в разные стороны, по каким-то невероятно причудливым траекториям — кривым, спиральным, ломаным, закрученным, зигзагообразным — понеслись не менее полутора десятка искрящихся зеленоватых образований. Точнее не скажешь, именно «образований», потому что определить более-менее конкретно, на что эти самые «разлетайки» походили, было очень трудно. Не то шарики, не то ежики, не то скомканные мочалки из каких-то зеленых искроподобных зеленых нитей. Две штуки, как мне показалось, вонзились в снег и бесследно ушли в землю. Остальные уносились так быстро, что разглядеть, куда какой полетел, мне не удалось. Тем более три подобные фигулины прошуршали над головой всего в полуметре, обдав на мгновение жаром. Я думаю, если б один такой шарик долбанул меня в брюхо, то прожег бы насквозь вместе с бронежилетом и одеждой, потому что позже я обнаружил на шлеме термически проплавленную борозду.
Обломки пришельцев, мягко и бесшумно упавшие на снег поперек лыжни (будто были сделаны из ваты или губчатой резины), тут же с шипением запылали синим пламенем. Шипел, должно быть, таявший и тут же испарявшийся снег. Секунд десять — и они начисто исчезли.
Сказать, что я обалдел — значит, ничего не сказать. Я от всех этих фейерверков впал в самое натуральное оцепенение. Рукой-ногой пошевелить не мог, глазами моргнуть, языком пошевелить. Не от страха, а от неожиданности. Ничего подобного я не мог предвидеть. Мне ведь не очень верилось, что надпиленные пули лучше обычных. Обычных я извел больше двух сотен и ничего не добился, а тут р-раз — и вдрызг!
Когда оцепенение сошло, я первым делом посмотрел назад, где все еще лежала в отключке Лусия. Даже забеспокоился — не пришибло ли ее чем-нибудь, хотя помнил, что «ежики зеленые» пролетели выше меня и никак не могли ее зацепить. Кстати, вспомнил, что и «ежиков», и «кресты белые» видел в том самом сне, где Майк Атвуд попал на борт «летающей тарелки».
Никаких внешних повреждений на Лусии я не обнаружил, а после того, как похлопал ее варежкой по щекам и приложил снег ко лбу, окончательно убедился, что она жива. Просто сомлела с перепугу.
— Где эти, страшные? — спросила она, едва открыв глаза. На этот вопрос ответить было не так-то просто. Я не мог бодренько доложить, что, мол, благодаря моим решительным и умелым действиям успешно пресечена попытка нарушения суверенитета России и мирового сообщества со стороны проклятых инопланетных агрессоров. Во-первых, у меня еще язык толком не ворочался. Во-вторых, я был вовсе не уверен, что «агрессоры» уничтожены. В-третьих, не считал возможным назвать их «агрессорами». И правда ведь, ни одного враждебного действия против землян эти два трехметровых типа не предприняли.
