— На Антилы? — спросил я с явным подозрением.
— С какой стати? — улыбнулся Чудо-юдо. — Тебе они небось надоели за два года. В Европу поедешь, в тихую уютную Швейцарию. Слышал о такой?
— Ага. Там сплошные швейцары живут. Или Швейцеры. Может, даже Швейки.
— Ты сам-то под Швейка не очень коси. Дело ведь серьезное.
— То-то и оно. Хорошо, хоть не стал мне байки рассказывать, какие там красоты, горы, глетчеры, снежные трассы. Женевское озеро… Штирлиц поднял глаза с мостовой. Это были глаза профессора Плейшнера.
— Ничего, ничего, съездишь. Конечно, иногда придется и осторожность проявить, но в целом — никаких особо бурных событий не предвижу. Побываете в одном небольшом банке, заявите о своих правах на наследство, проведете кой-какие чисто канцелярские операции, а потом хоть в горы езжайте, хоть сыром объедайтесь. Не побеспокою — бородой клянусь!
— Слушай, бать, объясни ты мне, молодому дураку, на хрена это теперь нужно? Я ведь тебе черный ящик привез. Тебе теперь, как Аладдину с волшебной лампой, жить можно. Потер кольцо, загадал желание — и не фига делать…
Чудо-юдо раскатисто расхохотался. И так, как, наверно, надо было делать в детстве, потрепал меня по волосам.
— Ох, Димка, Димка! Клоун ты, ей-Богу! Волшебная лампа Аладдина…
— А что, нет, что ли?
— Маленько посложнее. Да, штучка нам досталась с большими возможностями, нечего сказать. Кажется, можно действовать по принципу «р-раз — и в дамки!». Но только иногда, даже заполучив себе такой инструмент, надо думать. Соображать то есть. Во-первых, достаточно четко выяснить хотя бы то, отчего у него кольцо вылезает и в каких случаях убирается. Во-вторых, изучить, хотя бы в общих чертах, каким образом эта штука энергию восполняет, как ее расходует, за какое время восполняет. Все это нужно только для того, чтобы им можно было, особо не вникая в устройство, пользоваться с достаточной уверенностью. Помнишь небось, как Майк Атвуд со своим папой погорел? Подвел их ящичек в самый нужный момент. Так что, прежде чем пустить в дело то, что ты раздобыл, надо очень хорошо потрудиться. А это, возможно, не одного года работа. Тем более что я в этом деле не специалист, и мне сейчас придется, не привлекая особого внимания, потихоньку собирать под свое крылышко ребятишек, кто еще жив, из той славной когорты, которая с этим ящиком когда-то работала. Искать, в каких глухих сейфах их отчеты захоронены. Думаешь, все это просто? И думаешь, на это никто внимания не обратит? Нет, брат, я пока еще только человек. Мне еще надо этот ящичек отсюда вывезти, желательно без потерь в живой силе и технике. Да и на Руси, если ушами хлопать, можно не только ящичек, но и башку отдать за бесплатно.
— Может, тебе и вовсе не возить ее отсюда?
— Посмотрим, это пока успеется.
— Ладно. Все это мне уже по фигу. С Ленкой можно увидеться?
— Нет. Она уже улетела. Еще вчера ночью.
— До того, как я к Ахмаду отправился?
— После.
— И прощаться не просилась?
— Нет. Она про твой отлет ничего не знала.
— Ох, батя!..
— Не злись, — примирительно произнес Чудо-юдо. — Сам понимаешь, что ничего я ей сказать не мог. К тому же, если на то пошло, особой необходимости в вашем прощании не было.
Эта фраза у него получилась как-то особенно загадочно. Я навострил уши и поглядел отцу в глаза. Но, конечно, фиг чего услышал и увидел. Это он умел чужие мысли читать, а до своих добираться никому не позволял.
— Слушай, — спросил я, — а эти пацанята, что со мной летали, Ваня и Валет, они что, зомбированы?
— Заметно? — усмехнулся Чудо-юдо. — Да, этим ребятам мы кое-что вкололи. Возможно, из таких солдат будут состоять армии будущего. Я вообще-то еще этой весной хотел большой эксперимент поставить, но не повезло. Обстановка изменилась. И вообще многое испортилось. Сесар погиб, установку нашу уничтожили. Но этой зимой, в крайнем случае будущей весной, попробуем еще раз. Установку наладим по новой. Данные у нас теперь есть.
— Ты действительно надумал «миром володеть»? — спросил я полушутя-полусерьезно.
— Не то чтобы совсем конкретно, — усмехнулся Чудо-юдо, — но кое-какие шаги в этом направлении делаем.
— А мне еще тогда, два года назад, казалось, будто у тебя все на мази.
— Знаешь, тогда мне тоже так казалось. Но мы, видишь ли, тогда еще знали о «Зомби-7» маловато. Да, сделал Рейнальдо Мендес препарат, разработал технологию — хреноватую, скажем прямо, — имел в голове неплохие наметки по восьмой модификации…
— Это что, «Зомби-8», что ли?
— Да, — кивнул отец, — именно так. В общем, Мендес был человек гениальный, это точно. Прорвался еще в конце семидесятых туда, куда рановато было лазить. И Рохас тоже намного раньше времени полез в мозг с микросхемами и прочим. Хотя человек был дрянной и подлый. Ни мы, ни штатники тогда еще не готовы были. И наверно, хорошо, что все эти дела в дрянной и нищей банановой республике раскопали, а не в сверхдержавах. Это же оружие, сам понял, какое.
— Куда там!..
— Так что заслуги товарищей Мендеса и Рохаса несомненные. Но, возвращаясь к вопросу о препаратах, надо заметить, что они изучались очень поспешно. Прежде всего потому, что Хорхе дель Браво интересовался только практическими результатами, а именно он имел право подгонять своих ученых. В конце концов, оба погибли, Хорхе тоже, а сведения о препаратах растащили и растеряли. Мы после твоих успехов 1994 года заполучили немного готового препарата и Сесара Мендеса с небрежно записанными и наспех расшифрованными сведениями по технологиям «Зомби-7» и «Зомби-8». Наверно, если бы ты не увез Ленку, нам бы проще было. Зинуля за сестрицей хвосты подчищала. Ну а потом еще немало работы было. В общем, мы сумели и «Зомби-7» получить, и «Зомби-8». Даже сделали свой аналог на синтетической основе — «препарат 331».
— Что значит — на синтетической?
— Ну «Зомби-8» мы изготовляем из травки «зомби», которую наш старый друг Даниэль Перальта выращивает в родной Колумбии и на Хайди, а «331-й» делаем из продуктов переработки отечественной древесины и нефтехимического синтеза. На всякий случай, сам понимаешь. У Перальты может головокружение от успехов начаться, если он подумает, будто без его травы нам никуда.
— А какая разница между «Зомби-7» и «Зомби-8»?
— Подробно объяснять долго, но могу сказать принципиальное: седьмая модификация при полном курсе из семи инъекций дает эффект пожизненный, восьмая — при восьми инъекциях генетически закрепленный.
— Ежели какая-то дура родит от вашего «клиента», то это будет такой же болван, как его папаня?
— Грубо, но это почти так. Лучше, если и мама, и папа получат по восемь уколов.
— А Валету и Ваньке вы что вкололи?
