Здесь вновь вступила в игру Бетти Мэллори, которая сняла со стены ритуальную маску африканского вождя и, показав сканирующей аппаратуре большой палец левой руки, набрала код «9067». Только после этого их с Таней пропустили бы дальше. Некий каменный идол, разъехавшийся на две части, открыл проход в стене.
За стеной оказались апартаменты фрекен Биргит Андерсон, то есть Сан. Тут была, естественно, создана вполне европейская, даже, я бы сказал, североевропейская обстановка, тоже порядочно покрошенная в перестрелке. Кроме того, здесь была брошена граната, оставившая после себя выжженную выбоину в паркете, сбитую с потолка люстру, покалеченные кресла и труп «джикея» с выбитым глазом. Таким образом, количество соратников Дэрка сократилось уже на пятьдесят процентов. Изразцовая отделка декоративного камина была крепко побита автоматной очередью, портрет какого-то короля продырявлен, пуля остановила и те самые каминные часы, которыми должна была распорядиться Таня. Она и распорядилась, так как камин отъехал в сторону и пропустил их с Бетти в большой зал, видимо предназначенный для демонстрации спектаклей и концертов. Тут требовалось дойти до сцены, спуститься в оркестровую яму, набрать код «2569» без всяких пальцев…
Открытый люк в полу я увидел сразу же после того, как заметил еще одно тело в гидрокостюме с красно-белыми полосками. Однако это был не «джикей». Перевернув труп, я увидел остекленелые черные глаза, морщинки, рябинки… и пять-семь пробоин на груди гидрокостюма. Здесь почила «биологическая мать» Тани. Спустившись в люк оркестровой ямы, пройдя по узкому проходу через уже открытую Таней решетку и стальную дверь, которую открывала Бетти, я наконец оказался в комнате с сейфом. Он был настежь открыт и совершенно пуст.
Теперь я мог утешить себя. Ноутбук унесли, перстни Аль-Мохадов тоже. На поверхности земли мне ничего не светило. А здесь, в «Бронированном трупе», наверное, кое-какие НЗ хранились, здесь их небось хранили получше, чем в верхних ярусах, где все уже десять лет как протухло. Ведь там, во всех этих подземных асиендах, Лопес не собирался надолго устраиваться. Это так, чтоб врасплох не застали. Вода-то уж точно есть… На крайний случай «джикеев» сожру. Шутка.
Вернувшись к исходной точке, то есть в комнату Мун, я обнаружил, что там весь пол уже сантиметров на пять залит водой, а из перепиленной трубы все хлещет и хлещет. Подумалось, что не по-хозяйски это, тем более что, сколько мне тут жить — один Бог знает. Но все-таки не стал я заниматься ремонтом, а, наскоро попив водички, пошел в «чайный домик».
Судя по всему, именно отсюда строчила Кармела, когда укладывала «джикея», на мое счастье упавшего в ванную. Как она проскочила сюда, да еще подстрелив по пути трех «джикеев» — ума не приложу. В «чайном домике» был полнейший бардак и разгром, валялось несколько брошенных магазинов, битая посуда, стреляные гильзы.
Дальше был коридор-анфилада. Тут обнаружился четвертый по счету замоченный «джикей». Как видно, он пытался перескочить от колонны к колонне и получил очередь. Колонны были здорово издолбаны пулями в обоих направлениях, но никаких других жертв здесь не было. Коридор уперся в лестницу, на которой было порядочно стреляных гильз, а щербин на мраморных стенах, ступенях и балясинах еще больше. Кого-то здесь зацепило, потому что дорожка из капелек крови тянулась вверх по ступенькам и дальше по паркету.
Лестница выводила в некий универсальный спортзал, а след из капелек крови тянулся по краю площадки в открытую дверь…
Там начался узкий коридор, не шире, чем в какой-нибудь московской шестнадцатиэтажке, но очень длинный и извилистый. Здесь на полу был не паркет, а желтоватый линолеум, на котором пятна крови замечались все реже. Тот, кто был ранен, скорее всего бежал быстрее. Не заметил я и гильз. То ли у Тани патроны кончились, то ли это она была ранена и не могла отвечать «джикеям». А они, очевидно, тоже не стреляли, опасаясь влепить пулю в ноутбук.
Поначалу я шел этим коридором без особой опаски. Я почему-то был убежден, что мне ничего не угрожает. И эта убежденность могла бы, наверное, дорогонько мне обойтись, если б я вовремя не услышал невнятный говор, долетевший из-за поворота коридора. Сперва я было подумал, что это глюки, то бишь галлюцинации. Добравшись до угла, я прислушался. Нет, явно голоса мне не послышались. Правда, говорили не сразу за углом, а где-то подальше, но говорили — это точно. Выглянув за угол и убедившись, что до следующего поворота в коридоре никто не просматривается, я потихонечку дошел до очередного угла. Говор стал еще слышнее. Разобрать пока ничего не удавалось. Пошел дальше.
За этим поворотом началась узкая лестница, уводившая еще выше вверх. Голоса слышались оттуда. Теперь я уже различал слова, произносимые по-английски:
— I'll cut your tits, dirty bitch! Damned pig! Fucken hole!
Эти не лучшие образцы англосаксонского красноречия произносил голос, весьма непохожий на благородную речь почти сенатора Дэрка, но все же странным образом ее напоминающий. Похоже, что Дэрк вел допрос пленницы, которая довольно дорого обошлась его команде.
Стараясь сильно не топать, я добрался до первой площадки, глянул вверх. На второй площадке валялся «джикей»-негр. Бедняга был сражен тремя пулями в голову и практически остался без черепушки. Но кровавый след отсюда тянулся все выше, на третью площадку, где виднелась дверь, сквозь щель которой и доносились голоса.
— Хорошо, — сказал Дэрк, видимо сообразив, что Таню всеми этими воплями не проймешь, — ты же понимаешь, что мы можем пойти на компромисс. Какая доля тебя устроит? Десять процентов? Двадцать? Тридцать?
— Все, — произнесла Таня. — Только все мне или никому ни черта.
И я понял, о чем ее спрашивают. Ведь, кроме того, чтобы достать ноутбук из сейфа, надо было еще открыть и сам ноутбук. Сейчас, после смерти Бетти, на земле остались только два человека, знающих правильный код, которым можно было открыть кейс ноутбука: я и Таня-Кармела-Вик.
— Ты издеваешься, сучка? — прошипел Дэрк. — Посмотрим…
Что он хотел сказать дальше, так и осталось неизвестным, потому как я пинком ноги распахнул дверь и, недолго думая, шандарахнул длинную очередь по всему, что попало в поле зрения. Всем сестрам по серьгам, мать вашу… и так далее!
Правда, по какой-то несправедливой случайности, почти все, что имелось в магазине, влетело в широченную спину несостоявшегося сенатора. Таня — я честно скажу, что о ее здоровье не заботился! — очень вовремя повалилась на пол вместе со стулом, к которому ее приковали Дэрк со товарищем. Вот этот-то товарищ, то есть последний из всей команды «джикеев», к сожалению, не попал в поле моего зрения и, что еще хуже, в сектор обстрела. Он, сукин сын, оказался как бы в офсайде, то есть вне игры, но все-таки нанес удар. Правда, ему нечем было стрелять, и за это, как говорится, спасибо. Но вот здоровенький, мощненький удар пяткой, который не только вышиб автомат из моих рук, но и заставил меня отлететь к стене, приложившись об нее лопатками, я прозевал.
Следующий ударчик наносился уже кулаком и, если бы я не заслонился локтем, то точно слетел бы на пол. Правда, мужик все равно достал меня левой по роже, но на отскоке, и потому не так сильно, чтобы очень. Пришлось вскользь по щеке и маленько по верхней челюсти. Места в комнатке было немного, я отскочил от него подальше и, когда он сунулся за мной, поймал на противоходе. От крюка, обозначенного слева, но прошедшего справа, «джикей» заметно пошатнулся, дернулся влево, и, не давая ему опомниться, я засветил еще и левой. Башка у него мотнулась вправо, но самое главное — Кармела в этот момент ерзнула по полу вместе с креслом, и «джикей», пытаясь удержаться, зацепился за него и полетел на пол. Слава Богу, что от шибко благородных манер меня уже жизнь излечила. Не дожидаясь, пока поскользнувшийся боец поднимется, я выхватил нож, перескочил через кресло с прикованной Таней, навалился ему на грудь и изо всех сил ткнул острием под кадык… Да еще чуть вбок дернул, перехватывая всякие там трахеи, связки, вены, артерии… Не скажу, что очень приятно, когда в морду столько крови и сразу, но ведь не своя же…
