— И это значит, что они сейчас, быть может, живы?
— Придумать себе в утешение можно все, что угодно. Верят же люди в загробную жизнь… Приятно, конечно, думать, что они сейчас в арийских кущах, среди ангелоподобных инопланетян, где-нибудь в иной Метагалактике. Но на Землю они не вернутся, в этом правда.
Я уехал, размышляя над словами профессора, а через неделю, когда я позвонил ему в Хьюстон, грустный голос ассистента ответил:
— Извините, сэр, но профессор Роджерс погиб в автомобильной катастрофе пять дней назад.
Тогда мне стало страшно. Не знаю почему, но вдруг представилось, что профессор погиб неслучайно. Возможно, я просто как-то подсознательно связал его смерть с нашим последним разговором — ведь тысячи людей ежегодно погибают во всем мире от автокатастроф, и большинство из них никакого отношения к тайнам Бытия не имеют. Тем не менее это ощущение НЕСЛУЧАЙНОСТИ его смерти так прочно запало мне в душу, что я несколько дней ходил как в воду опущенный.
Конечно, это не укрылось от Марселы, и она в конце концов все-таки заставила меня исповедаться. Выслушав мои откровения, сильно располневшая от многочисленных родов, но все еще очень милая креолочка сказала:
— Я вспомнила, как мы с тобой говорили о «пыльном телефоне». Тогда ты пошутил, что это был сам Дьявол… Так вот, милый, теперь-то мы знаем — это не шутки. Там, на Хайди, нас окружало зло, грязь, мерзость духовная и физическая, гордыня, алчность, корыстолюбие, сладострастие и прелюбодеяние — весь набор пороков и грехов! Дьявол расставлял на нас сети, он уловил душу Элизабет и толкнул ее на святотатственный опыт. И ты, доискиваясь истины, идешь в сети Нечистого… Не смейся, так все и есть: смерть профессора — предостережение тебе!
Не знаю почему, но с тех пор я стал гораздо чаще бывать в церкви и находить удовольствие в чтении Священного Писания. Особенно часто я заглядываю в 20-е послание Святого Апостола Павла к Коринфянам:
«Глава 7, стих 9. Теперь я радуюсь не потому, что вы опечалились, но что вы опечалились к покаянию; ибо вы опечалились ради Бога, так что нисколько не понесли от нас вреда…»
Я, Коротков-Баринов, ему завидую…
