— Что будем делать? — спросила Полина.
— Подождем, — сказал Юрка. — Может, машина вовсе не сюда едет. Проедут мимо нашей просеки, а то и вовсе вернутся, если поймут, что увязают.
Тут он вспомнил про чертеж на стенде, который видел в сенях. Слез с нар, обулся, зажег свечку и пошел отлеплять ватман от доски. Потом уложил план на стол и стал разглядывать.
Когда этот план был начерчен — неизвестно. Может, еще до Юркиного рождения. Однако основные элементы, которые интересовали Тарана на плане, присутствовали. То есть дорога, ведущая к озеру от развилки (сама развилка на план не попала), дорога, проходящая через озеро (она была обозначена пунктиром, и на ней имелась надпись «зимняя»), а также ее продолжение за озером и отходящая от нее просека, ведущая на кордон. Была еще одна дорога, которая обходила озеро по краю (на ней имелась надпись «летняя»). Очевидно, ее зимой не использовали и не расчищали. Ежели масштаб был верный, то получалось, что она вчетверо длиннее. На обрезе плана, как ни странно, на обоих концах дороги — и на одной стороне озера, и на другой — было написано: «В Васильево». То есть получалось, что в село можно доехать от озера и двигаясь в сторону развилки и в обратном направлении. Причем если около того конца дороги, что вел к развилке, значилось расстояние 23 км, то на противоположном — 12 км. Получалось, что если продолжать путь через лес, то до Васильева будет вдвое ближе.
Между тем шум мотора стал намного слышнее. Таран смог понять, что неизвестная тачка пытается вползти на горку, то есть имеет своей целью добраться до кордона. В том, что упертый гражданин наверняка засядет на этом подъеме, Юрка почти не сомневался.
Так оно и случилось. Сперва пошли периодические взревывания мотора, когда товарищ пытался протаранить наметенные сугробы враскачку, а потом гул стих. Сел, бродяга!
Однако это был еще не повод для того, чтоб успокаиваться. Если граждане, ехавшие на застрявшем драндулете, действительно собирались дойти до избушки и им это было очень нужно, то могут и пешочком добраться. А потому Таран задул свечку и полез под подушку за оружием.
Конечно, Лизка тут же ухватила «глок». Юрка не возражал. Во-первых, там было всего четыре патрона, а во-вторых, госпожа Матюшина уже доказала на практике, что палит достаточно успешно. Себе Таран взял все остальное, то есть автомат и два «ПМ».
— Вы что, опять собираетесь стрелять? — испуганно произнесла Полина. — Может быть, лучше убежим?
— Куда ты убежишь по такому снегу? — хмыкнул Юрка. — Нет уж, лучше их здесь дожидаться. На одной машине много не приедет. Тем более что это не грузовик, а легковая. Типа «Нивы». Пять человек, самое большее.
— Прячься за печку, — посоветовала с явным превосходством Лизавета. — Небось поджилки трясутся?
— Ладно, — строго произнес Таран, обращаясь к Лизке. — Ты особо не выпендривайся и сиди здесь. Если ворвется кто-то чужой или в окно полезет — стреляй, а до этого — ни-ни! Поняла?! А я буду в сенях. Говорить тут старайтесь поменьше, и лучше шепотом.
Таран подобрался к входной двери, проверил надежность засова и стал смотреть на ворота через маленькое окошко рядом с окном, протерев в заиндевевшей поверхности небольшой «глазок» — вроде тех, что бывают на стеклах автобусов.
Видно было неважно. Свету на дворе нисколечко не прибавилось, более-менее разглядеть можно было только границу между более светлым снегом и темным забором с воротами. Поэтому Юрка больше слушал, чем смотрел.
Голоса послышались минут через двадцать. Тарану вообще показалось, будто через час. Он даже подумал: а не поперлись ли эти граждане пехом в обратный путь? Хотя прекрасно понимал, что для начала они попытались бы выехать с просеки на машине.
Сначала разобрать, что именно говорят, было трудно. Но потом, по мере приближения тех, кто шел к избушке, стали различаться отдельные слова и фразы. А еще через некоторое время через щели в заборе и воротах стал заметен свет фонаря. И довольно мощного, аккумуляторного, с которым автомобилисты лазают под машину. Примерно с этого же момента Таран стал отчетливо слышать все, что говорилось за воротами.
— Ну вот и пришли! — проворчал кто-то. — По-моему, тут нет никого. Так нас тут и ждут с пузырями…
— Слиняли, суки! — предположил другой голос. — Взяли кассу и тю-тю! На хрен им наши бабы?
— Помолчали бы! — буркнул третий, похоже, считавший себя в этой компании главным. — Еще ни хрена не ясно. Дымом пахнет. Печь натопили. На хрена это делать было, если линять намылился?
— А так, за ради понта… — хмыкнул первый.
— Мальчики, — просительно произнес женский голос. — Поехали лучше к нам! Видно же, что тут ловить нечего.
— Заткнись, курва! Тебе слова не давали. За вас уплочено.
— Не нарывайся, Тань, — посоветовал еще один женский голос, посолидней. — Целее будешь.
По воротам несколько раз крепко грохнули кулаком.
— Крюгер! — громко заорал тот, что был за главного. — Отпирай, биомать! Замерзли!
И еще раза три долбанул по воротам. Окромя эха, никто, конечно, отзываться не стал.
— Нету их, Лупандя, пожалей кулаки, — посоветовал тот, чей голос Таран услышал первым. — Кинули они нас. Как божий день ясно. На хрена делить на шесть то, что на троих хорошо делится?
— К тому же замок на калитке висит снаружи, — поддакнул третий мужик. — Поехали лучше к бабам, пока тачка не застыла!
— Правильно, Купорос! — поддержал товарищ, советовавший беречь кулаки. — Может, еще силенки найдутся, чтоб по паре палок бросить? Как, девчонки?!
— Ой-и! — дуэтом завизжали бабы, которых, должно быть, крепко стиснули.
— Нет, я разобраться хочу! — упрямо произнес Лупандя. — Ни фига не поверю, чтоб Кисляк такой падлой мог оказаться! Шмат с Крюгером тоже не крысятники по жизни. Ну-ка! Подсаживай на забор! Галька, держи фонарь! Подсвети наверх!
За забором завозились. Таран через свой «глазок» увидел сперва луч света, а потом под кряхтение тех, кто оставался на другой стороне, на забор вскарабкался увесистый мужик в кожаной куртке с меховым воротником и пыжиковой шапке.
— Подай фонарь! — приказал он тем, кто оставался внизу. Свет пометался немного туда-сюда, потом Лупандя взял фонарь и спрыгнул с забора во двор.
— Ну что? — спросил из-за ворот Купорос. — Машина стоит?
— Ни хрена нет… — с заметной обескураженностью в голосе пробормотал Лупандя, шаря светом по двору. — Похоже, и правда слиняли…
— Вот так, блин! — ехидно произнес Купорос. — «Кореша до гроба», «Кисляк не кинет!», «Шмат с Крюгером не крысы!». Ох, хорошо ты говорил, братан!
— Не нуди, а? — огрызнулся Лупандя, положив фонарь на снег и вынимая брус, которым были заложены ворота. — А то я огорчусь сильно, жертвы быть могут. Надо пошуровать малость. На чердак слазать, в подпол. Ну-ка, толканите ворота!
