— Надо двумя гранатами долбить, — объявила Милка настолько тихо, насколько позволяли противогазы. — Коридор длинный, одной мало будет, кого-то может не достать. В общем, я ручную кину, а ты сразу после того, как осколки пролетят, рубанешь из подствольника. Для страховки.
Таран послушно изготовился, задвинул в подствольник «ВОГ-25». Милка вынула из сумки гранату, выдернула чеку и, не выскакивая за угол, метнула эргэдэшку, резко отпрыгнув назад.
Бух! Фр-р! Ш-ших! Мяу! — эхо от этих разнообразных звуков пошло гулять по коридору. Фиг поймешь, все уже пролетело или еще рикошетит кое-что? Но Юрка смело скакнул за угол, дернул подствольник и тут же сиганул вбок, к Милке. Бах! Шир-р! Мя-у! — опять все по новой.
— Вперед! — Милка понеслась вперед, Таран, как галантный кавалер, — следом. Метров пятьдесят проскочили единым духом.
Зря они потратили гранаты — никто их в этом коридоре не подкарауливал. И в тамбуре, куда они вбежали после броска через коридор, тоже никого не было. Только две прочные стальные двери. Через третью они сами проскочили, благо была не заперта. Но обе остальные, похоже, были закрыты.
— Направо — в «театр», налево — в гараж, — напомнила Милка. — Куда будем соваться?
— Вопрос не праздный! — солидно произнес Таран подслушанную где-то фразу.
«НОРМАЛЬНЫЕ ГЕРОИ ВСЕГДА ИДУТ В ОБХОД…»
Милка осветила фонарем левую дверь, осторожно попробовала открыть и констатировала:
— Изнутри заперлись. Надо взрывать эту железяку, иначе не пройти.
— Граната не возьмет… — вздохнул Юрка. — Надо пластит под петли вмазывать, как Седой в госпитале делал. А у нас пластита нема.
— К тому же, блин, неизвестно, что у них там, за дверью, находится, — проскрежетала мембраной Милка. — Рванешь — и всех заложников пригробишь…
— Интересно, который час нынче?
Милка посветила фонариком на свои часы, потом на Юркины. Шли они минута в минуту и показывали весьма неутешительное время: 5.45. Соответственно, на все про все до запланированного прибытия собровцев оставалось час с четвертью. А до предположительного окончания операции, позволявшего благополучно разминуться с государственными людьми, — и того меньше, сорок пять минут.
— А эта открывается, похоже… — заметила Милка, осторожно потрогав за ручку правую дверь. — Попробуем?
— Не дергай резко, ладно? — предложил Таран. — Сомневаюсь я, чтоб они ее просто так незапертой оставили… Думаю, там растяжка может быть… Может, отойдешь чуть-чуть и посветишь?
Милка кивнула, отошла от двери и направила фонарь на ту часть двери, где собирался орудовать Юрка.
Он плавно потянул заручку. Да, дверь, несомненно, была незаперта, но нечто ее немного тормозило. Таран попытался разглядеть нитку или проволочку, но дверь была довольно плотно пригнана, и слабого света фонарика явно не хватало. К тому же растяжка успела сработать раньше, чем Юрка сумел ее разглядеть.
Таран приоткрыл дверь не больше чем на полсантиметра, когда ухо его уловило зловещий щелчок — растяжка выдернула чеку из запала, освободила спусковой рычаг…
По данным забегов на дистанцию сто метров, выдающиеся спортсмены пробегают ее за десять секунд (плюс всякие там десятые-сотые). То есть вполне научно доказано, что человеческая особь способна развить скорость около десяти метров в секунду. А раз так, то чисто теоретически за те четыре секунды, которые проходят от выдергивания чеки до взрыва, такая особь способна умотать метров на сорок и выйти из зоны поражения осколками наступательной гранаты с радиусом разлета двадцать пять метров. Само собой, сведущие в военной практике люди над этими выкладками только похихикают или, если не в настроении, неприлично выразятся.
Таран стометровку бегал за одиннадцать с хвостиком (в спортивной форме, конечно), однако вовсе не надеялся убежать от взрыва хотя бы на двадцать метров. Единственное, что он сумел сделать, — это сигануть метра на четыре от двери, сшибив с ног Милку. Шарах!
Наверно, Юрка на пару секунд потерял сознание еще до взрыва, тюкнувшись шлемом о набитый магазинами «лифчик», висевший у Милки на груди поверх бронежилета. Милка тоже, поскольку крепко приложилась затылком о бетонный пол. Не будь у нее на голове пуленепробиваемой железяки с поролоновой подбивкой, могла бы и копыта откинуть. Поэтому, как это ни странно, самого взрыва они не слышали и даже того, как дверь, сорванная с петель, грохнулась на пол, не наблюдали.
Поэтому Таран был несколько удивлен, обнаружив, что лежит поверх Милки, соприкасаясь с ней бронестеклами шлемов.
— Ну ты, сапер хренов! — заскрежетала Милкина мембрана. — Чего разлегся?! Трахаться, что ли, собрался? Так это раньше надо было делать…
Само собой, у Юрки ничего похожего и в мыслях не было, а потому он торопливо поднялся на ноги и помог подняться «королеве воинов». Наскоро ощупал себя — вроде ничем не задело.
— Якорный бабай! — ахнула Милка, увидев поваленную дверь из броневой стали толщиной в четыре сантиметра. — Во болтануло! Это ж одна граната сделать не могла… Не иначе, еще и шашка была подвешена.
Фонарь, как ни странно, и в этот раз уцелел. Юрка осторожно глянул в освободившийся дверной проем. Там просматривалось еще двадцать метров пустого коридора, а дальше — выдавленная взрывом и висевшая на одной петле деревянная дверь, покрытая белой эмалью.
— Во, надо же! — хмыкнула Милка. — Не сгорела, значит!
— Кто? — спросил Юрка, постепенно приводивший в порядок оглушенные мозги.
— Дверь! За этой дверью уже наш «театр» начинается. Точнее, тут коридор, который по прямой идет отсюда до самой сауны. Помнишь? Через которую в прошлом году, когда Вова пожар устроил, «артисток» выводили?
— Помню… — Таран вспомнил, как Милка, воздев над головой факел, сооруженный из газеты «Еще!», руководила здешними эксплуатируемыми массами и командовала так, что все боцмана погибшего «Титаника» могли бы перед ней показаться козлетонами.
У него, однако, промелькнула и одна полезная мысль, относящаяся к текущему моменту.
— Растяжку-то изнутри ставили, — заметил Юрка, — получается, что кто-то из них там, в «театре» или в погребе?
— Если втихаря не вылез через двор, то, может, и так… — задумчиво произнесла Милка. — Ну что, пойдем проверим?
Дверь, крашенную белой эмалью, безжалостно сбили с последней петли и вошли в закопченный, но сохранивший следы былого великолепия коридор. Эта часть «театра» от огня летнего пожара почти не пострадала. Тяга повела пламя в сторону сауны, поскольку именно там Дядя Вова с Тузом проломили стену, отделяющую «Театр неюного зрителя» от нереконструированной части винного погреба.
Начиная с фойе все выгорело капитально. Луч фонаря скорбно ползал по почернелым стенам, где от гардин и картин в багетах даже следа не осталось. Сгорели даже статуи обнаженных богинь, стоявшие по углам, ибо они, как выяснилось по головешкам, были не бронзовые, а деревянные, крашенные под бронзу.
