— Очень приятно, — баба оскалила золотые зубы. — А я — Фрося. Здешняя хозяйка.
— А по отчеству? — спросила Аня.
— Просто Фрося, — подчеркнула хозяйка не очень ласковым тоном. Дескать, ишь, любопытная какая! Скажи тебе отчество! Может, еще и фамилию спросишь?!
— Нам бы подкормиться малость, — скромно произнес Коля. — Найдешь чего-нибудь?
— Найдем…— хмыкнула Фрося. — Как раз ужинать собирались. Даже сто грамм могу налить, если свои не привез.
— Не привез, — вздохнул Коля, — слишком торопились, понимаешь?
— Понимаешь, понимаешь… — передразнила Фрося, и Таран понял, что ей все эти «гости» создали много лишних проблем. Вероятно, Фрося очень не любила, когда здесь, на даче, появляются какие-то лишние люди, тем более те, о прибытии которых загодя не предупреждают. Юрка четко себе представил, что Коле, едва он останется с Фросей тет-а-тет, придется выслушать по своему адресу кучу теплых слов.
Но внешне хозяйка старалась поменьше выказывать свою неприязнь и настороженность к гостям.
— Ну, заходите в хату, — пригласила она.
Интерьер этого жилища заметно контрастировал с удручающим внешним видом. В сенях, например, лежал аккуратный линолеум, имелась вешалка городского типа, висело, зеркало.
— Тапочки берите, — сказала Фрося, вытащив из-под вешалки две пары мужских шлепанцев и босоножки без каблуков для Ани.
Аня пристроила на вешалку свой нежно-зеленый плащ,
Таран с Колей куртки повесили, сняли обувь и надели тапки. В сенях имелась деревянная лестница с резными перилами, ведущая на второй этаж, а также две двери, одна из которых вела в горницу, а вторая — на кухню.
В горнице на полу вообще лежал паркет, покрытый лаком, на стенах над двумя диванами висели ковры, стоял большой телевизор с экраном в 51 дюйм и видак JVC. Стол, стулья — все было, может, и не самым модным по нынешним временам, но довольно дорогим. Сквозь занавески на окнах Таран углядел немаловажную деталь: между оконными рамами были прочные стальные решетки. То ли хозяйка опасалась, что ее украдут вместе с ее богатствами, то ли ей не хотелось, чтоб ее гости покидали дом через окно…
— Посидите тут пока, — предложила Фрося. — Пойду на стол накрою. Коленька мне поможет, а вы телик посмотрите, можете кассету про любовь поставить…
Юрке недолго было догадаться, что Фрося собралась в спокойной обстановке расспросить Колю, отчего да почему. То, что, когда хозяйка ушла с Колей на кухню, там включили на полную мощность магнитофон, подтвердило это предположение.
Аня воспользовалась предложением включить телевизор, но тоже не для того, чтоб его смотреть и слушать, а для того, чтоб ее диалог с Тараном не подслушивали.
— Ты уверен, что мы отсюда уедем? — спросила она вполголоса.
— Уверен, — хмыкнул Таран. — Здесь компьютеров, похоже, не водится, так что работу по специальности тебе здесь не найдут. А мое дело вообще закончено. Я должен был тебя доставить — и доставил, куда велели. Теперь они должны меня обратно вернуть.
— Домой, к маме, папе и твоей сестренке… Лизочке, кажется? — прищурилась Аня.
— Смотри-ка, запомнила! — ухмыльнулся Юрка.
— О, я всегда вспоминаю ее кошечку! Рыжая, короткошерстная, египетской породы. Такую можно представить себе на коленях у Клеопатры.
— Сказать по правде, — хихикнул Таран, — она Муську на помойке нашла. Еще котенком.
— Ну и что? — пожала плечами Аня. — Многие после августа разорились и не смогли содержать дорогих животных… Хотя, конечно, не представляю себе, до чего надо дойти, чтоб выбросить кошку или собаку на улицу. По-моему, это все равно что ребенка бросить.
— Тут я недавно в газете читал, что одна мамаша своего сына на помойку выбросила, — с яростью произнес Юрка, отчего-то представив себе, как его собственный Лешка дрыгает ножонками посреди кучи мусора. — За такие дела убивать надо!
— Согласна, — кивнула Аня. — Маму — за то, что выбросила сына, а папу — за то, что бросил маму.
Коля с Фросей толковали, видимо, энергично, хотя и недолго. Минут через пять Фрося вернулась и сказала с самой радушной улыбкой на роже, которую только смогла изобразить:
— Просю к столу!
Кухня оказалась маленькой, с самодельной, но довольно аккуратной мебелью, газовой плитой и холодильником «Розенлев» — должно быть, точно таким же, который приснопамятный товарищ Саахов уплатил в качестве калыма за «невесту», которую для него похитил Шурик из «Кавказской пленницы». Смешно, но Таран, который смотрел этот старинный фильм уже много раз, только увидев «Розенлев», нашел в своей нынешней ситуации нечто общее с тем фильмом. Как-никак Шурик там тоже был непосредственным похитителем, но передавал девицу «кунакам влюбленного джигита», а самого заказчика и знать не знал. Только там была комедия, а здесь фиг его знает еще, чем кончится…
Стол в кухне был накрыт скромненько, но со вкусом. На середине стояла сковородка с жареной картошкой и мясом — того и другого поровну, в большой эмалированной миске навалом лежали всякие соленья: огурчики, зеленые помидоры, маринованный чеснок и квашеная капуста. Само собой, имела место бутылка. Солидный такой фирменный пузырь «Smimoff». Персональными были только ложки, вилки и граненые стакашки.
Как уже не раз отмечалось, Юрка водяру не любил и даже, сказать сильнее, не переносил на дух. Но почему-то сегодня, когда нервишки ему сильно подергали, он вдруг почуял подсознательную тягу к спиртному. Конечно, Юрка не сразу решил выпить, тем более что успел вспомнить о печальной судьбе Коси, которого напоили метанолом, но, когда Фрося налила стаканчик Ане и та не отказалась, решил плюнуть и поддаться искушению…
То, что за столом их оказалось четверо, а парни, охранявшие двор, к застолью не присоединились, подсказывало, что хозяйке не требуется знакомить их с нежданными гостями.
— Ну, — провозгласил Коля, подняв стопку, — за встречу, черт побери!
Бряк! — стакашкичокнулись, Таран опрокинул свой единым духом, все прочие тоже осушили до дна.
— И-эх! — порадовался Коля, накалывая на вилку соленый огурчик. — Хорошо пошла! Закусывай, Анечка! Не стесняйся!
Лично Таран стесняться не собирался. Он то картошку с мясом ложкой греб, то соленья на вилку цеплял. Голова оставалась ясной, а веселья прибывало. Вторую стопку Юрка выпил уже без каких-либо сомнений и с чувством глубокого удовлетворения. Нет, он вовсе не окосел и себя вполне контролировал. Во всяком случае, вовсю жевал и языком старался не болтать. А вот Коля, то ли с утра не пожравши был, то ли у него нервы после кратковременного пребывания «в плену» шибко расшатались, явно веселился не в меру. Во всяком случае, впечатление было, что он не двести грамм принял, а малость побольше.
Само собой, его явно потянуло к Ане. И он то уговаривал ее побольше картошечки есть, то огурчик попробовать с чесноком, то еще чего-то. Потом его повело на анекдоты. Сначала более-менее приличные, без мата. Рассказывать он их, видать, любил, но не умел. Фрося, конечно, смеялась. Таран тоже подхихикивал из вежливости, Аня по той же причине скромно улыбалась, но все равно надо было признать, что из Коли массовик-затейник никудышный, во всяком случае, хуже, чем стрелок.
