— Пока есть только первые данные, Сергей Сергеевич. Можно подождать чуточку? Сделаю вам обстоятельный доклад.
— Что, — Баринов поднял бровь, — какие-то интересные выводы напрашиваются?
— Вот именно. Но не думаю, что вам они очень понравятся. Поэтому я и не тороплюсь. Надо все проверить как следует.
— Ну-ну, ты все-таки лучше намекни предварительно, чтоб для меня это не было, как обухом по голове.
— В Лареве вы абсолютно уверены? — Абсолютно, Николаич, я даже в самом себе не уверен.
— Что накопал? Быстро!
— Эта «Ольга Семенова» так называемая, вообще-то Корнеева Валерия Михайловна. Пластическую операцию сделала, серые контактные линзы надела, в блондинку перекрасилась, но папилломы остались те же. Пальчики не переделаешь.
— Так… — Баринов сдвинул брови. — Это, стало быть, та самая дама, которую Ларев якобы ликвидировал еще в марте месяце. А она, зараза, почему-то жива, здорова и еще пакости творит?! Серьезный фактик против Володи.
— А если еще учесть, что именно Ларев отправил в Москву эту самую чернявенькую Еремину с тюбиком, которая в итоге к Роберту в Мазутоленд прилетела — все становится совсем занятно…
— И очень неприятно, надо сказать, — глухо сказал Баринов. — Если, конечно, все это — не умело разыгранная подстава.
— Вот поэтому мне и нужно все проверить, Сергей Сергеич. В обстоятельствах разобраться. Потому что Ларев, например, мог кому-то поручить устранение этой дамочки, а результат не проконтролировал. Это тоже плохо, но в общем и целом — всего лишь халатность, а не предательство. Был бы суд с прокурором и адвокатом — там этот вопрос пришлось бы обязательно прояснять, а у нас все проще. Можем ведь и зазря обидеть…
— Разбирайся, разбирайся! — поощрил профессор. — И за прокурора, и за адвоката поработай. Только времени у нас мало. Если ты все правильно подслушал и хорошо понял, этой ночью у нас есть шанс кое-что достать. Если мы это достанем первыми — значит, козыри у нас. Если это достанут другие — значит, мы остаемся в дураках.
— Я вот только не очень понял, почему вы приняли эту нефедовскую фантазию с дедушкой-вождем и объявлением основным Тарана? По-моему, у вас подготовленный парень был Ветров…
— Во-первых, то, что ты видел под финиш — это не фантазия. Это отбор кадров. Да, я хотел послать Ветрова. Но оказалось, что у него слишком сильная контрсуггестия. Это прекрасно в иных случаях, но в данном — нет. Послать на это ДЕЛО можно только тех, кто целиком и полностью доверяет Домингу-шу. Думаешь, он случайно организовал им этот «русский обед» с окрошкой, шашлыками и водочкой?
Ничего подобного! Нет, он проверял, насколько сильно воздействует на наших ребят его гипноз. Сперва вытащил из их памяти вкусовые и обонятельные ощущения, а потом смоделировал — и ребята ели местные блюда, считая, что это окрошка, балыки и шашлыки всякие. Водичку пили — а думали, что водку глушат.
Соответственно этому хмелели и песни горланили. Потом уснули, и тут уж Полина вступила в прямой контакт с Тараном, а через него — с Октавиу Домингушем.
Конечно, ясно, что Таран, который в прошлом году около недели находился под ее полным контролем — для нее наиболее удобный вариант.
— Но, может быть, вождя Муронго больше устраивал команданте?
— Не уверен. Я вообще подозреваю, что его никто не устраивал. Потому что место, куда придется идти ребятам — это аномальная зона. Считается, что это Монте де Еспиритуш May — Гора Злых Духов. Причем у всех близлежащих племен сложилось убеждение, что злые духи служат племени майомбе, то есть карвальевцам. Те, разумеется, это убеждение всемерно поддерживают для устрашения оппонентов. Здесь ведь Африка, тут люди, получив два, а то и три европейских образования, окрестившись в католицизм и вызубрив Священное Писание, все равно верят в духов, заклинания и прочую белиберду. Потому что это в генах!
— У нас тоже, между прочим! — ухмыльнулся Комаров. — Я тут лет десять назад попал в деревню — бабку хоронил. Столько всего наслушался от ее подруг по поводу погребальных обычаев! А ведь все, между прочим, комсомолки-колхозницы 30-х годов или даже 40-х. Небось они же и церковь ломали, которую теперь восстанавливать пришлось. Я между делом подошел к попу и спросил: неужели все эти самые обычаи, насчет того, куда воду после обмывания покойницы выливать и что близкие родичи не должны гроб нести, в каком-нибудь церковном уставе предусмотрены? Поп там молодой был, современный, лет двадцати пяти. Можно сказать, из комсомольского возраста не вышел. И он ответил, что почти все, о чем я справлялся, не от христианства идет, а от язычества. В том числе и пьянки на поминках, когда сперва пьют не чокаясь и скорбные слова об усопшем говорят, а потом, накачавшись, песни петь начинают или даже в пляс пускаются. Чистой воды — языческая тризна!
— Согласен, — кивнул Баринов, — хотя речь я повел все-таки не ради всякой там этнографии. Октавиу Домингуш — вождь и главный колдун в своем племени. Все воюющие стороны знают о его суперспособностях — и не трогают его маленькое племя. И сами муронго не боятся даже белых людей с танками. Они убеждены, что вождь их защитит, ежели что. Команданте Луиш, наверно, в этом сомневался, и потому дал кое-какую накачку нашим орлам. Потому что боялся и того, что они вождя чем-нибудь прогневают, и наоборот, того, чтоб наши головорезы дедушкин авторитет не подорвали. Сам понимаешь, ситуация сложная.
— Да уж… И ради этого этих самых головорезов отправили днем брать перевал? Против численно превосходящего противника?
— К сожалению, да. Алмейдовцы, в общем и целом, вояки неплохие. Но к Горе Злых Духов близко не подойдут. По меньшей мере до тех пор, пока это не сделает кто-то другой. Если наши возьмут перевал и поднимутся на горку — значит, майомбе врали. Нет у них никаких «своих» духов, а потому можно победоносно мочить их «в собственном логове». Жоау Алмейда выделил почти треть своего войска в ударный отряд — около тысячи человек при десяти танках и сорока БТРах, с артиллерией и минометами, который вчера ночью, под прикрытием ливня, перешел Риу-Тамборуш и занял район сосредоточения.
— Значит, мостик-то цел? — хмыкнул Комаров.
— Так точно. А базар в эфире по поводу его безвременной гибели и необходимости срочного восстановления — деза чистой воды; Авиации у Карвалью теперь нет, быстро проверить, как и что, не удастся. Разведгруппа пешим порядком туда доберется голько за сутки, не раньше.
— Значит, как только перевал будет взятударный отряд попрет дальше?
— Сначала, примерно к восьми вечера, он должен выдвинуться к Муронго.
Ну, а если около 21.00 над Горой Злых Духов появятся три красные ракеты, что будет означать торжество разума над суевериями, вся эта «могучая кучка» подскочит к перевалу почти одновременно с подкреплением карвальевцев. А эта рота, между прочим, со всеми прибамбасами едва ли не единственное, что осталось у майомбе на этом участке фронта. За исключением роты охраны штаба самого Карвалью. Вот он, всего в тридцати километрах от перевала, чуешь? Один бросок — и голову Карвалью можно втыкать на кол перед воротами форта в Редонду-Гонсалвише. Вся майомбевская публика после разгрома штаба разбежится по деревням. Соответственно, ударный отряд пройдет через бывшую карвальевскую территорию и повиснет на фланге у азеведовцев, осаждающих столицу. У Азеведу будет хороший шанс попасть в окружение, и если он не совсем дурак, то отведет войска на север, к Центральному плато.
