— Это подарок… Ничего подобного я бы никогда не купил, — смущенно пробормотал я и схватил трусы, чтобы засунуть их обратно поглубже в сумку, но Юдифь, желая меня подразнить, улыбнулась и спрятала трусы себе за спину.
— И все-таки ты их носишь, — мотая головой, проговорила она. — Должно быть, это была настоящая любовь.
Несколько мгновений я смотрел на нее, испытывая смешанные чувства стыда и удивления. Лукавая улыбка восхитительно шла к ее лицу, а ее груди, которые выглядывали из выреза ее футболки, теперь, когда я подошел так близко к ней, нельзя было не заметить. И все-таки я был ей благодарен за то, что она не сделала такой лежащий на поверхности вывод, что я носил эти жуткие шорты не из-за безумной любви к Изабелле — так звали мою добровольную благодетельницу, — а из-за того, что мои собственные запасы нижнего белья были очень скромны, — или, во всяком случае, не стала высказывать очевидное.
«Чушь, безумие, нонсенс», — говорил я про себя. Я еще ни разу не встречал женщины, у которой недоставало бы нижнего белья, и мне казалось абсолютно естественным, что ни одна женщина, принадлежащая современному западному обществу, вообще не может представить себе такого бедственного положения.
— Поможешь мне? — Юдифь прислонилась к стене, примирительно улыбнувшись, протянула мне боксерские трусы и смущенно отвела от меня взгляд. Очевидно, она только что заметила, что уже некоторое время перестала изображать слабость и беспомощность. — Боюсь, у меня все еще слабость в ногах, — проговорила она.
Она что, кокетничает со мной? Это выглядело именно так, но я не мог этому поверить. Я быстро схватил свои шмотки, взял у нее из рук трусы, но лишь затем, чтобы бросить их на пол, и обнял ее рукой. Тепло ее тела действовало одновременно расслабляющее и возбуждающе. Почему я никогда раньше не встречал такой женщины, как она? Она не была внешне красавицей, но она была ею внутри. Женщина, которая вопреки своему очаровательному озорству и почти детской наивности излучала такую женственность и зрелость, какой я еще не встречал и даже не мог себе вообразить, а уж тем более в таком безумном сочетании. Я был в состоянии представить себе, что моя жизнь могла протекать совершенно по-другому — быть более упорядоченной, более положительной, но все же, несмотря на это, не омраченной скукой и буржуазной пресыщенностью, которых я так сильно боялся и которых я так старательно избегал всю свою предыдущую жизнь, особенно во времена моих юношеских приключенческих иллюзий.
— Ты можешь мне помочь?
Мы подошли к душевой, Юдифь облокотилась на одну из раковин и с трудом расстегнула свою блузку, но не сняла ее. Элен перевязала ей руку ремнем, и ей должно было быть по-настоящему больно. Очевидно, рана на ее руке снова начала ее беспокоить. И тем не менее, она смущенно улыбнулась.
Я подошел к ней и медленно кивнул, но не смог произнести ни звука своими внезапно пересохшими губами. Мой язык стал невероятно шершавым, как только я понял, что Юдифь непременно увидит, насколько мне нравится помогать ей при раздевании и мытье, и, хотя я совершенно четко осознавал неуместность в данный момент каких-то эротических мыслей, мне было невероятно тяжело скрывать мое возбуждение и происходящие от этого электрические мурашки в нижней части моего тела. Я осторожно сдвинул тонкую ткань с ее плеча. Как и вечером, когда она, вооруженная двумя банками колы, возникла на пороге моей комнаты, и мы стали ближе (ближе? да просто близки, черт возьми!), под блузкой по-прежнему не было бюстгальтера, а может быть, у нее его вообще не было, пронеслось у меня в голове. Я был смущен и хотел отвести взгляд в сторону, но не сделал этого, так как заметил, что Юдифь тоже заметно возбуждена. Ее соски соблазнительно напряглись, а дыхание заметно участилось. Но, может быть, это произошло только от холода в облицованном кафелем, не отапливаемом помещении? И я решил сдерживаться. Пока.
Юдифь протянула здоровую руку и несколько неуклюже провела по моей щеке.
— Мне бы хотелось познакомиться с тобой при других обстоятельствах, — тихо проговорила она, пожимая только здоровым плечом, чтобы не причинять себе лишней боли. — Все так запутанно… так бессмысленно… Я не имею в виду смерти. Еще до того, как все началось. В некотором роде все это по приказу… И несмотря на это…
Она растерянно помотала головой и бросила на меня взгляд, как будто хотела попросить меня найти правильные слова для того, что она хотела выразить. Яне мог доставить ей этого удовольствия, хотя мне бы этого очень хотелось. Я очень хорошо понимал, что она имела в виду, но мне так же трудно было это высказать, как и ей, потому что у меня по-прежнему было такое чувство, как будто рот мой набит соломой — и в данный момент я был этому даже в некоторой степени рад, потому что в противном случае я бы зацеловал Юдифь, как мартовский кот. Поэтому я только согласно кивнул, что далеко не означало, что я с ней совершенно согласен. При других обстоятельствах я бы вообще не обратил внимания на такую женщину, как Юдифь. Мне всегда нравились женщины типа Элен, безупречных форм и уверенные в своей женской привлекательности. К сожалению, таким женщинам не нравились типы вроде меня, и все мои старания в очередной раз обворожить такую красотку каждый раз терпели крах. В стремлении заполучить такую женщину я не останавливался ни перед чем, диапазон колебался от дорогих автомобилей, от которых до сих пор остались непогашенные кредиты, до интимного пирсинга, который привел к мучительному недельному воспалению, прежде чем я наконец плюнул на те пятьдесят долларов, которые он мне стоил, и не удалил его собственноручно, терпя боль и обливаясь слезами. И я был практически уверен, что, несмотря на все мои безуспешные прошлые попытки, я бы мгновенно превратился в похотливую обезьяну, если бы Элен дала бы мне хоть малейшую надежду на взаимность, когда мы познакомились.
И вот теперь я стоял рядом с Юдифью, которая меня явно желала и очевидно сильно и приятно меня волновала, чувствуя себя при этом не в своей тарелке, и что я делал? Я думал об Элен и тысячах других красавиц! Я полный идиот и останусь таким навсегда, если не пойму; наконец, что лучше синица в руке, чем журавль в небе!
— Если и есть в этом аду что-то хорошее, так это то, что я встретил здесь тебя, — прошептал я, и та часть моей личности, которой было наплевать на всякие там типы женщин, считала так совершенно всерьез. Если же это был всего лишь вежливый комплимент, при помощи которого я, грубо говоря, надеялся заполучить хороший секс, то это исходило от того поверхностного фантазера, которым я был до того, как очутился в крепости Грайсфельдена и которого я хотел бы оставить в этих развалинах, если когда-нибудь выберусь отсюда. Мы с Юдифью подходим друг другу. Это химия, и это совершенно определенно. Это было причиной всех неудавшихся свиданий, всех то и дело происходивших межличностных конфликтов с девушкой по имени Изабель, которая в конце концов сбежала с каким-то начинающим адвокатом.
— Я буду защищать тебя, — пообещал я. — Мы выберемся отсюда вместе.
Юдифь отвела взгляд. Либо я смутил ее, либо она не поверила мне. Может быть, я неосознанно все же бросал на Элен взгляды, которые выдавали мои обычные пристрастия? Может быть, Юдифь чувствовала, что она не является для меня олицетворением женского идеала, или просто она понимала, что она слишком полная, и ей просто не хотелось лишний раз убеждаться в том, что и я так думаю?
