– «Магазинный сыщик» вам нравится больше, чем «Призрак»?
– Именно так.
– Надо же, – удивляется женщина, кивая своим мыслям.
Фрэнку кажется, она вообразила, будто находится на вечеринке с коктейлями и ведет светскую болтовню. Поэтому ее следующий вопрос застает его врасплох.
– А вам приходилось стрелять в магазинных воров?
Сначала он колеблется, но потом решает, что, признавшись в правде, ничего не потеряет.
– Несколько раз.
– Сколько именно?
Фрэнк хмурится.
– Пять, может быть, шесть раз. Это было давно, в первые годы работы.
– И вы убили кого-нибудь из них?
– Я стрелял так, чтобы ранить.
– Но не всегда же возможно попасть точно туда, куда целишься, тем более при такой спешке.
– Нет, не всегда.
– Значит, вы убивали кого-то нечаянно?
– Я – нет, – отвечает Фрэнк. – Но с другими такие случаи бывали.
– А меня вы могли бы застрелить? – Женщина останавливает на Фрэнке взгляд своих налитых кровью глаз и так пронзительно на него смотрит, что он на миг тревожно задумывается: а вдруг она видит насквозь, вдруг она способна заглянуть ему прямо в душу?
– Если вы станете сопротивляться при задержании или попытаетесь убежать, – отвечает он наконец, – мой служебный долг – воспрепятствовать вашим намерениям, используя любые доступные мне средства.
– А тот факт, что я – женщина, способен повлиять на ваши действия?
Вспомнив Клотильду Вестхаймер на распродаже, Фрэнк не задумываясь отвечает:
– Нисколько.
– Надо же, – снова удивляется она.
Фрэнк поднимает руку, прерывая беседу, чтобы связаться и неслышно переговорить с «Глазом».
– У вас записан клип с этой женщиной в «Оптике»?
– Конечно записан. Я следил за ней неотрывно. Ловкой ее не назовешь.
– Хорошо. – Фрэнк прокашливается и приступает к положенной процедуре. Начинается «Воровское Благословение». – Мадам, я очень сожалею, но мой долг – сообщить вам, что в десять часов три минуты – десять ноль три, да? – переспрашивает он для верности, обращаясь к Гоулд.
Охранница кивает:
– Примерно.
– Так в десять ноль три или нет?
– В точности? – язвительно улыбается Гоулд. – Не знаю. Я на нее смотрела, а не на часы.
– Пока скажем, что в десять ноль три, однако время нуждается в уточнении, – с досадой заключает Фрэнк и вновь поворачивается к задержанной. – В десять часов три минуты вы взяли товар из отдела «Оптика», не оплатив его и не выказав явного намерения оплатить. За это преступление…
– Эта вещь была мне необходима!
– Не сомневаюсь, мадам.
– От контактных линз у меня началась резь в глазах, а карточку я потеряла. Иначе ни за что так не поступила бы.
– За это преступление полагается наказание – немедленное изгнание из здания и пожизненное лишение счета в нашем магазине. Если вы пожелаете обратиться в суд, то можете сделать это.
– Не пожелаю.
– Однако имейте в виду, что мы располагаем следующим свидетельством, зафиксированным на диске.
Он нажимает клавишу на «сфинксе», запуская запись, и они с женщиной просматривают клип, запечатлевший кражу. Гоулд права: эту женщину никак не назовешь прирожденной воровкой. Стараясь выглядеть непринужденно и в то же время дрожа, будто в припадке, она слишком долго изучает пластиковые флаконы, стоящие перед ней на вращающейся стойке, прежде чем схватить один из них, при этом она допускает элементарнейшую ошибку – озирается через плечо: вопиющий предательский признак. Она трижды пытается засунуть флакон в карман брюк, при каждой новой попытке волнуясь все больше, пока наконец не опускает глаза, чтобы положить украденную вещь в намеченный тайник. К этому моменту в поле зрения камеры попала Гоулд, приближающаяся к похитительнице сзади. Клип заканчивается на том, что Гоулд хватает женщину за руку.
– Вы отдаете себе отчет в том, что я вам показываю?
– Да. Да, отдаю. – Женщина устремляет взгляд на потолок. – Вы знаете, я часто смотрела на эти маленькие камеры, которые наблюдают за людьми в магазине. Наверное, мне следовало догадаться, что они и за мной будут наблюдать. Может, я и догадывалась, только предпочитала об этом не думать. Ведь это так неприятно – думать, что кто-то постоянно следит за тобой, за каждым твоим шагом, – вы согласны? Я не религиозный человек, но, будучи верующей, наверное, чувствовала бы то же самое. Ощущала бы, что Бог следит за мной каждую секунду каждого дня, вроде вот этих ваших камер, и ждет, когда же я оступлюсь. – Она снова устремляет взгляд на Фрэнка. – А если эти камеры – глаза Божьи, то тогда кто же вы, мистер Магазинный Сыщик? Вы, чья работа – парить где-то у нас за плечами и оставаться невидимкой? Вы, кто самой угрозой вашего присутствия вынуждает нас прислушиваться к голосу совести? – Задумчивые интонации сменяются лукавыми. – Может быть, ангел?
– Едва ли. – В голосе Фрэнка слышна легчайшая ирония. – Для этой должности я недостаточно чист.
– Ну, ангелам и не нужно быть чистыми. Им нужно просто существовать.
– В таком случае, ангелы – это мы, – отвечает Фрэнк в тон ей. – Это мы, магазинные сыщики. Мы всегда рядом, всегда парим у вас за плечами.
– Только не у меня, – с грустной усмешкой возражает, похитительница. – Уже не у меня. Я ведь нарушила правила, да? И больше сюда никогда не приду.
Я тоже, мысленно отвечает Фрэнк. Это в каком-то смысле сближает их, связывает в пару. Грешница и разочарованный ангел, они оба лишаются местечка в раю Маммоны: одна – потому что сбилась с верной и узкой стези, другой – потому что больше не в силах на ней оставаться.
– Ну что ж, не будем тянуть, – говорит нарушительница, с усилием поднимаясь на ноги. – Мистер Магазинный Сыщик? Вы были вежливы и деликатны. Благодарю вас. – Женщина протягивает ему руку. – Меня зовут миссис Шухов. Кармен Шухов.
Фрэнк в замешательстве: он привык прикасаться к людям, только когда у него нет выбора, – например, при поимке вора. А эта женщина, эта миссис Шухов, желает, чтобы он пожал ее руку – своей? Их тела должны соприкоснуться, кожа к коже? Что за нелепость. Достаточно того, что она уже заставила его проводить мысленные аналогии. А теперь от него еще требуется установить с ней физический контакт? Об этом не может быть и речи.
Вместо рукопожатия он едва заметно наклоняется вперед, слегка кивнув головой.
Почувствовав, что наткнулась на невидимую стену, миссис Шухов смущенно убирает протянутую руку. Она пытается извиниться и испытывает почти облегчение, когда Гоулд берет ее под локоть и уводит прочь от Фрэнка и допущенного ею faux pas
[8]
.
