— Ага… — кивнула Стрельцова, укладывая гнев в диафрагму.
Лабухи рванули по металлическому помосту особым космическим шагом, Катька едва поспевала за ними в своих «гадах» на высоченных прозрачных платформах. Барабанщик, вымазанный маслом, прошелся по установке и сразу пустил пот, публика взвыла, приветствуя возвращение инопланетян. К живому звуку незаметно присоединилась фанера, и все «вааще» стало супер-пупер! Бамбук появился после увертюры последним, сопровождаемый пристальным лучом света.
Вообще, надо отдать должное Бамбуку, постановку он сделал неплохую. На комбезы танцоров были нанесены спецкраской разные спиральки, треугольнички, зигзаги и прочая дрянь, изображавшая инопланетные знаки. И когда на сцену внезапно направляли ультрафиолет, эти знаки вспыхивали с оглушительной силой. Потом врубался строб, и все лабухи превращались в классных роботов. Катька — там где не подпевала — обязана была мотаться непристойно всем телом и скакать вместе с остальными в дикой шаманской пляске. Строб добивал остальное. Публика — изнемогала.
Потом Бамбук падал на пол, и танцоры выделывали над ним странные инопланетные манипуляции. А Бамбук приходил в себя, чтобы снова запеть в следущем трэке — последнем. Катька в это время начинала уходить со сцены. Катька любила работать — на время выступления неприязнь, подозрения и затаенные обиды, какие подспудно тлели в группе, улетучивались, превращая «Роботы» в приют невинных ангелов.
Первый раз, конечно, не бывает без сбоев. Странно, всех спокойнее себя чувствовал Эдик. Будто он всю жизнь провел на сцене. А братьев танцоров заклинило. Они протанцевали в первом куплете одну фигуру четыре лишних раза, но во-время поправились. Стрельцова уже заняла свое место в луче, который обозначал портал, (через который они все исчезали назад в подсобку — выглядело эффектно — будто телепортаха в стрелялке). Восьмиугольная площадка повернулась, открыв перед Катькой стеклянный шлюз и загорелась ярким ультрафиолетом, Катька шагнула туда, и механизм, поворачиваясь вокруг оси, поехал наверх.
Выйдя из кабинки в коридор, Катька утерла пот с размалеванного лица, чувствуя что-то похожее на усталось после крепкого оргазма. Вернувшись в гримерку, она плюхнулась в кресло и закрыла глаза. Все-таки устаешь. Хотя и прет, но устаешь. Как секс. Прет, но устаешь.
Болезнь называется «Робот»
В реал Марго вернулась уже в машине. Она ничего не помнила. Вообще ничего. Первое мгновение она даже не помнила как ее зовут. Только смутные лица инопланетян все еще плавали фантомами на сетчатке глаз и казались обрывками сна.
Андрэ сосредоточенно вел «БМВ» по ночному шоссе. Низкие домики пригорода еле угадывались в темноте. Марго расслабленно болталась на переднем сидении из стороны в сторону и пыталась хоть как-то собрать раздрызганные мысли. Она отчетливо понимала, что многое из того, что она видит, ей только кажется, но не могла выбрать — что.
В руках была какая-то грязная салфетка. На сером обволоке, что висел над Парижем, метались бледные следы прожекторов — дискотеки несли свою ночную вахту.
— И там полно роботов, — пробормотала Марго, еле шевеля губами.
Но ее никто не услышал и ей никто не ответил.
БМВ несся, как остервенелый. И опять волна светофоров встречала их зеленым огнем. Только один раз они попали на красный и чуть не врезались в бочину какой-то дешевой тарантайке, но все обошлось. Ни царапины.
— Ну т-ты! — ухнул испуганно Поль с заднего сидения.
— Ерунда! — усмехнулся Андрэ Бретон и снова заложил лихой вираж.
— Куда мы едем? — встрепенулась Марго.
— Катаемся!
Вскоре в заднем стекле БМВ замаячила полицейская машина.
— Ну вот! — загундел Поль. — Какого черта! Сейчас мы влипнем!
— Ты трус, поль! — ухмыльнулся Андрэ Бретон и добавил еще газку.
Неожиданно произошло необъяснимое событие. Ветер подхватил с тротуара кусок газеты и, развернув его, швырнул прямо в лобовое стекло полицейским. БМВ на полном ходу вошел в поворот на эстакаду, и что было с фараонами дальше, осталось тайной во мраке ночи.
Через полчаса компания уже была на набережной у Нотр-Дама.
Огромный корабль собора, казалось, медленно двигался в темноту, навстречу бурной воде Сены. Горгульи и химеры щурились на Луну, скользящую сквозь дрань облаков — ветер начал растаскивать их к утру. БМВ остановился на набережной рядом с собором.
Поль успокоился, и теперь они с Максом распевали арию Кваземодо из мюзикла «Нотр-Дам». Макс пытался время от времени поцеловать Поля, но тот отпихивал лицо приятеля руками и ныл.
— Ну что ты! Макс, ну прекрати! Как все это неинтеллигентно.
— А интеллигентно было с членом наперевес по залу бегать? — укорил Макс.
— Ну не надо! Я люблю женщин! Не приставай ко мне! — стонал Поль. — Я же бегал за девушкой, а не за тобой.
— Вообще, конечно, дали вы дусту! — сказал Андрэ. — Боюсь, мой счет в банке сильно полегчает.
— А я так и не понял, — возмутился Поль. — Почему мы так рано уехали? Такая клевая группа там была… Я так хотел посмотреть.
— Да ты все посмотрел! Это была последняя песня, — проворчал Гитлерюгенд.
— А разве там была группа?! — удивилась Марго. — Странно! Почему я ничего не знаю?
— Потому что ты вела себя кое-как, — буркнул Андрэ.
Марго открыла дверцу и выпала из машины. Она не знала, зачем она это сделала, но разве роботы должны знать причины всех своих поступков?
Стояла она с трудом. Ноги подгибались, все тело ныло и дрожало.
— Умойся, — сказал Андрэ и повел ее с ступенькам вниз. — Где ты так извозилась, Марго?
— Не помню, — механически ответила та, и это была правда.
Она сильно мучалась об этих провалах в памяти. И остальное замечала плохо. Она была уверенна, что заболела от употребления травы. Многие курят ее всю жизнь — и ничего, а она вот…
Внизу, у воды, они остановились. Андрэ закурил. И ветер красиво относил сизый ароматный дым и играл черными локонами репортера. Бретон пристально смотрел Коше прямо в лицо, обжигая равнодушием и холодом — так смотрят на простых граждан большие начальники и менты, и она опустила глаза и стала рассматривать руки. В чем же она испачкалась? В голове по-прежнему была пугающая пустота.
Клубника… Неужели так и не отмыла руки? Да нет… Стояла же около раковины. Это кровь… Что-то с кровью… Что-то связанное с кровью…Что это за салфетка?
— Ты все еще не избавилась от нее? Правильно! — сказал Андрэ и, забрав из рук Коши почерневшую бумажку, чиркнул зажигалкой. Огромный ослепительный мотылек заполыхал и канул в мутных волнах Сены.
— Как странно-то! — воскликнула Марго. — Почему же я ничего не помню?
— Совсем ничего?
— Совсем…
