— Что? — Катька повернула голову вслед за Эдом, и увидела, что парень с руками, склеенными скотчем, вдруг как-то очень изменился.
— Это же Люсьен! — сказала Марго. — Черт! Люсьен вселился в Бретона.
— Враги улучшают нас, — проскрипела внезапно появившаяся старуха. — Люсьен — достойный противник, а зло… Зло — это наш выбор. Зло творим мы сами. По слабости или незнанию. Не важно. Усьтала я с вами. Молодые вы, глупые. Уходите отсюда. На кладбище должно быть тихо!
— Познакомься, — сказал Эд. — Это Катерина Стрельцова. А ты… теперь — Марго Танк, — вздохнула Коша. — Да какая разница, как меня зовут. Все было так давно, что… — и повернулась к Чижику. — А ты, Чижик?
— Конечно, Чижик. Поехали?
— Куда? — спросила Марго.
— Ты знаешь! — улыбнулся Эд, и только теперь Катька заметила, каким светом светится басист.
— Да поцелуйтесь вы, мудаки! — крикнула она и, хлопнув Эда по плечу, отошла в сторону.
Как по мановению волшебной палочки над кладбищем образовалась промоина синего чистого неба и покоя. И казалось оттуда сверху доносилось тихое радостное пение. И Катька тоже увидела — все светится! Светится! Сияет ясным тихим светом.
— Ну что? — она требовательно оглянулась. — Что вы стоите, как пни? Для чего я старалась? Чтобы вы стояли, как чурбаны? Покажите мне шоу, придурки! Я требую поцелуя в конце фильма!
— Ну что? — спросила Марго. — Попробую поцеловать покойника.
* * *
Карминовый кабриолет неспеша катился на юг, и над ним постепенно проявлялось чистое синее небо.
— Это война без конца, — неторопливо говорил Чижик. — Вечная война. Это как охрана границы. Нельзя ее отбить один раз и навсегда. Каждый раз, когда в мире случается катастрофа — это значит, что кто-то пустил в себя зло. И всякий раз, когда наступает спасение, это значит, что кто-то из нас отбил атаку. Каждый может спасти мир или уступить злу.
— Точно! Но это здорово! В этом есть смысл, — согласилась Коша и, вытащив из кармана мобилу Андрэ, задумчиво посмотрела на нее. — Хочу проверить одну вещь!
Она решительно набрала номер Лео.
— Привет! Это Марго! Ты написал заметку?
— Написал, — ответил Лео. — Только знаешь… Я отредактировал. Я написал, что его убила молния! Что-то не так?
— Да нет! Нормально. Ты молодец, Лео! Как там Поль?
— Ау поехала к нему. Она разберется там… Да! Не клади трубку! Я забыл тебе сказать. Жак продал все твои работы за какие-то дикие деньги! Тебе нужно заехать к нему и забрать их.
— Да?! — удивилась Коша. — Это здорово, но… Черт! Понимаешь! У меня есть к тебе поручение! Лео! Помнишь, ты говорил, что не хочешь больше писать плохие новости?
— Ну да! Помню!
— Возьми эти деньги у Жака! Я отправлю ему факсимиле из ближайшего города и скажу, чтобы он тебе отдал их. Напиши книгу! Слышишь?
— Да!
— Напиши книгу, в которой будущее будет прекрасным. И знаешь еще что? Пусть в этой книге художников не обманывают галерейщики, а люди пусть становятся умнее и счастливее! Но напиши так, чтобы они поверили! Слышишь, Лео? Чтобы они сами захотели быть счастливыми! Напишешь?
— Напишу! — прокричал в трубку затихающий голос Лео.
В этот момент связь оборвалась. Коша потрясла трубку.
— Батарейка? — спросил Чижик и вытащил свою мобилу. — На позвони с моей.
— Да нет. Все уже, — вздохнула Марго. — Все.
— Так о чем грустишь?
— Жаль, что вечность дана только злу… — вздохнула Коша.
— С чего ты взяла?
— Люсьен говорил.
— Ну знаешь… Столько я тебе не могу обещать, — усмехнулся Чижик. — Но… тысча лет… у нас будет.
— Тысяча лет — это ведь тоже немало, — согласилась Коша. — Может быть, тысячи лет нам и хватит.
2001–2003 гг.
Москва-Париж
