— Оссс!
Лампочка над ним моргнула и потемнела. От зеркала потянуло сквозняком, и в глубине его Чижик заметил черную фигуру с крупной лысой головой. Лицо, приближалось, обретая черты и выражение. Профессор усмехнулся, и его лицо почти вывалилось из стекла.
Чижик снова вдохнул и выбросив руки резко перед собой, снова сказал:
— Оссссс!
(вклейка)
Профессор сидел в лаборатории, в огромном кожаном кресле.
Его резко очерченные губы дрогнули, он поморщился, и рука с четками нервно сжалась. Вслед за этим на его лбу появилась огромная ссадина. Он отшатнулся, резко открыл глаза и в ярости вскочил. Ноздри его хищного носа нервно раздулись.
— Осссс! — сказал он и его ладони полыхнули синим цветом.
Он подошел к зеркалу и осмотрел себя — кровь залила пол-лица.
— Сопляк! — произнес он с удовольствием ощупывая губами каждый звук.
Он прикрыл рану ладонью.
Через пять минул, когда Демьян Серафимыч убрал руку, на лбу остался только свежий розовый шрам.
— Дерьмо… — сказал профессор и направился в туалет.
Кровь с лица он мог смыть только самым банальным способом — засунув голову под кран в сортире.
Уборщица, которая орудовала там ржавой скрежещущей о кафель лентяйкой, покосилась на него, но воздержалась от комментариев.
Профессор брезгливо умылся и отправился по малой нужде.
(Коша)
Коша села на диван и растерянно осмотрела комнату. Из норы среди дня вышла крыса.
— Ты офонарела, подруга! — сказала Коша, глядя крысе в глаза. — Может, ты и пожрать у меня попросишь? А? Манька!
Крыса послушно отступила в нору, но не ушла совсем. Она пристально смотрела чуть левее Коши. Коша оглянулась — на столе лежала флейта.
— Ты думаешь — я Нильс? — спросила Коша у крысы. — Странно, что ты не боишься меня… Я же Кошка.
Она протянула руку и взяла флейту. Долгое «фа». «Ми». «Рэ» вверх. «Фа».
Крыса удовлетворенно осела мягким комочком. Зашелестела листва за окном.
Вернулся из ванной Чижик.
Он окинул комнату внимательным взглядом и возбужденно произнес:
— Я знаю этого человека. Это мой Враг. Его надо разозлить. Когда он злится, он материализуется, и его можно убить. Я неплохо засадил ему. Наверняка у него пару дней будет на лбу ссадина. Короче, если увидишь его, вызывай его любыми способами сюда. Когда он теряет равновесие, он становится слишком материальным, и его можно повредить обычными средствами. Застрелить, например…
Коша все еще сидела на диване обернутая одеялом с флейтой в руках. Мокрые растрепанные волосы свисали острыми плоскими хвостами, напоминая формой листья осоки.
— Его нет… — сказала она, глядя прямо перед собой. — Это моя галлюцинация. Это — моя галлюцинация. Я хочу быть нормальной. Никто не видит ни духов, ни лысых мужиков, даже Роня их не видит. И я — не вижу, это мне — кажется!
— Хорошо… — тихо сказал Чижик и присел рядом на диван. — Думай так.
Коша потянулась рукой за футболкой:
— Отвернись. Я оденусь.
Чижик молча повернул голову. Крыса осторожно выдвинулась из норы и нерешительно остановилась.
— О! Какая нахальная крыса, — удивился Чижик. — Она по тебе ночью не ходит?
— Нет. Это Манька — моя воспитанница. Я ей объедки — она мне вежливость. Слушается, зараза. Манька! Проваливай! Я больше не буду играть! Дай с человеком поговорить…
Крыса послушно смылась.
Чижик рассмеялся:
— Она что, приходит послушать флейту? Может тебе в цирке с ней выступать?
— Может… А кто это — о ком ты говорил? — спросила Коша.
— Я сам не знаю. Не знаю ни кто он, ни что он. Только знаю, что за ним тянутся следы. Хотя сам он никогда не появлялся на моем пути. Это реальное существо. Возможно, не совсем человек. Маг. Экстрасенс и так далее. Он где-то есть живой. А это образ, который он формирует в тонких полях и посылает для контакта. Он появляется в зеркалах, стеклах, снах. Иногда его видят на улице. Но не все. Часто только тот, кого он сам хочет видеть. Я например, сам его пытался достать — но безрезультатно. Я не знаю, какие у него задачи, но бывает так, что люди с которыми он развлекался, попадают в дурку или кидаются с крыши. Ну и в таком духе…
— А по-настоящему? Когда он совсем настоящий?
— Думаю, что он неуязвим в таком состоянии. Человек такого уровня слишком крут, чтобы сойтись с ним лицом к лицу. Я знал одного такого. Он меня учил. В натуральном виде он — неуязвим… Дело в том, что мы существуем не в реальности, а в том, что мы считаем реальностью. Мы не знаем — какая она. А он — знает. Мы живем среди слов, а он — среди форм. Поэтому он предвидит и успевает измениться. Он легко отказывается от своих планов, поэтому их нельзя разгадать. В посланном образе его тоже трудно достать… Но если он увлечется и начнет материализоваться, то его можно прижучить. Потому что материя еще слаба, а образ уже плотен. Дух уязвим только тогда, когда вступает в человеческую игру. Эмоции! Вот что образует контакт. Нет эмоций — нет контакта. То же самое и простые духи. Пока ты не боишься, они тебя не трогают… Но даже самые крутые — иногда ловятся на эмоции. Человек не может жить один. А значит у него есть слабости. Нас объединяют слабости.
Чижик вздохнул и сжал челюсти.
— Все. Я оделась, — сказала Коша. — Я не очень понимаю, что ты говорил, но чувствую, что в этом есть какой-то смысл. Хотя, иногда мне кажется, что он не так опасен, как кажется. А иногда мне кажется, что он — это я. Возможно, что он страшен мне, пока я в него верю.
— Боюсь, что нет…
Она посмотрела на себя в зеркало и поймала взгляд Чижика. И увидела себя его глазами. Черные джинсы, черная майка, черные волосы. Худое подвижное тело. Что-то в этом есть.
— Кош… — начал Чижик и осекся.
— Что? — оглянулась она.
— Да нет… Ничего.
— Знаешь. Я должна тебя сводить на одно интересное место. Это очень важно… Только надо ночью. Днем там все видно. Я боюсь. Я такое видела…
— Хорошо, — сказал Чижик.
Вдруг почувствовав усталость, он лег на диван.
— Коша. Я засыпаю… Ты разрешишь мне поспать? А потом мы пойдем. Куда ты скажешь…
Чижик закрыл глаза и практически мгновенно уснул.
Коша вздохнула, борясь с эгоизмом, но жалось к замотанному Чижику была сильнее. Она села рисовать, чтобы не мучиться одиночеством, хотя, конечно, больше бы Коше понравилось, если бы Чижик не уснул.
* * *
Около полуночи гость проснулся и после скорого умывания был готов к активной жизни. Коша откинула кисть, открыла окно и первой спрыгнула на тихий ночной асфальт. Близко к часу ночи они добрались до зловещего особняка, резко выхваченного из темноты теней светом полной белой Луны.
