К вечеру того же дня, когда до Пскова оставалось меньше
мили, фон Дорну повезло – встретил европейских коммерсантов, к совместной
выгоде и обоюдному удовольствию.
– Вот и застава, – вздохнул Майер, вынимая кожаный кошель,
где хранились деньги на общие расходы. – Сейчас будем с таможней торговаться.
Это называется sobatchitza или lajatza, такой туземный обычай, без него тут
никакого дела не решишь. Они будут кричать, требовать по три рубля с повозки, я
тоже буду кричать, что больше трех алтынов не дам, а сойдемся на рубле с
полтиною, но не сразу – через час, полтора. Пройдитесь пока по слободе,
господин фон Дорн, разомните ноги. Только трубку не курите запрещено.
Слобода называлась Ямской, потому что здесь жили
государственные почтальоны и возчики, jamstchiki. Смотреть тут особенно было не
на что. Корнелиус обвел взглядом глухие заборы, из-за которых торчали крытые
дерном скучные крыши и пошел к заставе – глядеть на Москву.
Майер и еще один купец, Нильсен, хорошо знавший по-русски,
громко кричали на бородатых людей в красных кафтанах. Те тоже сердились, а один
даже тряс саблей, впрочем, не вынимая ее из ножен.
Граница русской столицы была такая: сухой ров, по которому
гуляла тощая бурая свинья с поросятами, потом земляной вал с покосившимся
частоколом. Над острыми, уставленными в небо концами бревен виднелись купола –
по большей части деревянные, но были и железные, а один даже золотой (его фон
Дорн рассмотрел с особенным вниманием – ну, как и вправду из золота). Хотелось
поскорей проехать в ворота и увидеть все чудеса главного московитского города
собственными глазами.
Наконец, тронулись. Майер был доволен – таможня торопилась
хлебать кисель, так что удалось сторговаться по рублю и пяти копеек.
– Доедете с нами до Гостиного двора, а там и до Иноземского
приказа рукой подать, – объяснил он. Так называлось министерство, ведавшее
иностранцами – Inozemski Prikaz.
Сначала Москва разочаровала фон Дорна, потому что была
похожа на все прочие русские городки и села: поля, огороды, пустыри, одинокие
усадьбы. Потом дома стали понемножку сдвигаться, тыны сомкнулись, а крыши
полезли вверх – в два, три этажа. Если не считать нескольких церквей из мягкого
известнякового камня, все строительство было деревянное. Корнелиус никогда не
видел, чтобы такой большой город был весь из бревен и досок. Должно быть,
Москва – самый большой деревянный город во всем мире! Даже мостовая, и та была
бревенчатая. Лошади с непривычки ступали сторожко, оскользаясь копытами. Когда
же капитан захотел слезть, чтоб вести испанца в поводу, Майер не позволил,
сказал, что в Москве пешком по улице ходят только простолюдины, а человеку
благородному зазорно. Даже если тебе нужно в соседний дом, садись на лошадь или
в возок. Московиты в таких вещах щепетильны.
– Сейчас будет Мясной ряд, – предупредил купец и прикрыл нос
платком, надушенным лавандой.
Корнелиус платка не заготовил и потому чуть не задохнулся от
жуткого зловония. Маленькая площадь была заставлена деревянными лавками, на
которых сплошь лежали гниющие куски мяса. По ним ползали зеленые мухи, а по
краям торга, в бурых лужах, валялись груды протухшей требухи.
– Русские не коптят и не солят убоину, ленятся, –
прогнусавил с зажатым носом Майер. – А к гнилью они равнодушны, варят из него
капустный суп под названием stzchi и с удовольствием его поедают.
Возле деревянной часовенки метался совсем голый человек, в
одном передничке на чреслах. Тряс длинной бородой, закатывал глаза, плевался в
прохожих. На груди у него висел тяжелый чугунный крест, желтое тело всё было в
язвах.
Увидев иностранцев, ужасный человек закричал, завертелся
вокруг себя, а потом схватил с земли кусок нечистот (вероятно, собственного
произведения) и швырнул в почтенного господина Майера, причем явил редкую
меткость – угодил купцу в плечо. Корнелиус взмахнул было плеткой, чтобы как
следует проучить наглеца, но купеческий старшина схватил его за рукав:
– Вы с ума сошли! Это blazchenni, вроде мусульманского
дервиша. Русские почитают их, как святых. Ударите его – нас всех разорвут на
части.
Он аккуратно вытер замаранное платье, бросил опоганенный
платок на землю. К куску материи кинулись нищие.
Другой пример странных представлений русских о святости
Корнелиус увидел на соседней улице. Из церкви вышел поп в полном облачении, но
такой пьяный, что еле держался на ногах. Заругался на прохожего, что тот
недостаточно низко поклонился, сначала ударил его медным кадилом, потом сбил
шапку, схватил за волосы и давай к земле пригибать.
– Пьянство здесь грехом не считается, – пожал плечами Майер.
– А вот, смотрите, bojarin.
По самой середке улицы ехал верхом важный господин, одетый
не по-летнему: в чудесной златотканой шубе, в высокой, как печная труба,
меховой шапке. У седла висел маленький барабан, и нарядный всадник мерно
колотил по нему рукояткой плети. Чернь шарахалась в стороны, торопливо
сдергивая шапки. За боярином ехали еще несколько верховых, одетых попроще.
– Зачем он стучит? – спросил фон Дорн.
– Чтобы сторонились, давали дорогу. Отъедем и мы от греха.
Эй! обернулся Майер к своим. – В сторону! Пропустим индюка!
Шляпы Корнелиус снимать не стал – много чести. Боярин
покосился на него через щелки припухших глаз, сплюнул. В Европе фон Дорн
отхлестал бы невежу перчаткой по щекам – а дальше шпага рассудит, но тут была
не Европа, так что стерпел, только желваками заиграл.
За белой каменной стеной, отгораживавшей центральную часть
города от предместий, к каравану привязалась стайка мальчишек. Они бежали
рядом, ловко уворачивались от плеток и кричали что-то хором.
Корнелиус прислушался, разобрал – повторяют одно и то же.
– Что они кричат? Что такое: «Nemetz kysch na kukui»?
– Они кричат: «Иностранец, отправляйся на Кукуй», –
усмехнулся Майер. – Кукуй – это ручей, на котором стоит Иноземская Слобода. Там
ведено селиться всем иностранцам, и вы тоже будете жить там. Сорванцы кричат из
озорства, тут игра слов. «Кукуй» созвучно русскому слову, обозначающему срамную
часть тела.
А вскоре пришло время расставаться с добрыми купцами.
– Нам налево, заявлять товары. Вам же, господин капитан, вон
туда, показал купеческий старшина. – Видите, над крышами башню с двухголовым
орлом? Въедете в ворота, и сразу справа будет Иноземский приказ. Только
напрямую по улице не езжайте, обогните вон с той стороны. Будет дольше, зато
безопасней.
