— У вас удивительно мужественная манера выражаться, сеньор юноша… И брови приподнимаются так красиво, и уголки губ… А о каком же чувстве здесь идет речь? Я заинтересована!
— Желание…
— Желание?! — Джульетта удивленно вскинула тонкие, выровненные щипчиками брови. Персиковая кожа щек подернулась заметным румянцем.
— Ой, простите, нижайше извиняюсь… Совсем не то я хотел сказать, что-то я сегодня…
— Ну, говорите же! Я не обиделась, я ведь уже простила вас вперед…
— Я испытываю желание поцеловать вас! — бухнул Ромео, как бросаются головой в воду.
— Поцеловать?.. Вот странность! Меня никто никогда не целовал… Разве что батюшка с матушкой, но это, наверное, не считается…
Конечно, прямого разрешения ему дано не было. Но ведь и отказа не прозвучало! А персиковая щечка была так близко, и, похоже, еще приблизилась… И огромные, сияющие глаза были вовсе не осуждающими…
Ромео быстро, словно клюнул, чмокнул ее в щечку и тут же отпрянул. Сердце билось так лихорадочно, что в ушах словно молотки стучали.
— Вот странность! — снова повторила Джульетта. — Разве целуются настолько быстро? Я не знала…
— Не всегда быстро… — хрипловато пробормотал Ромео.
— А как еще? Наверное, вы знаете, сеньор юноша… Наверное, такой красивый и обходительный кавалер не может этого не знать.
Вместо ответа Ромео снова поцеловал ее. На этот раз куда дольше, полностью ощутив мягкий аромат ее щечки. Он глянул в ласковые глаза. Они были полузакрыты темными, густыми ресницами, а под тугой вязью шнуровки корсажа бурно и часто вздымались груди. Головокружительно близко! Маленькие, изящные, открытые его взгляду почти до сосков.
— Вот. Я так и знала, — не произнесла, а, скорее, прошептала Джульетта. — Вы хорошо умеете целоваться, сеньор юноша, просто скрываете своё умение…
Ромео снова приблизил свое лицо к ее лицу. И поцеловал прямо в губы.
Те, в первое мгновение сжатые, раскрылись навстречу его поцелую. Нежность и сладость! Точно так же красивый, медоносный цветок доверчиво раскрывается навстречу солнцу! — мелькнуло у него…
— Ромео! Ромео!
Юноша и девушка отстранились друг от друга.
Он оглянулся. Бенволио, оказавшись рядом, настойчиво дергал его за рукав.
— Ромео, друг мой!.. Извините, прекрасная сеньорита Джульетта… Должен похитить у вас моего друга на несколько важных слов! Тысячу и одно извинение — всего на несколько слов!
— Ромео? — она не смотрела на Бенволио. — Значит, вас зовут Ромео, сеньор юноша? Какое красивое имя…
— О да, прекрасная сеньорита, я тоже в восторге от этого имени, — галантно согласился Бенволио. — Но, увы! К глубокому сожалению, — дела, дела…
Он быстро и сильно потащил друга прочь.
— Да чтоб тебе сдохнуть, разлучник! — очнулся, наконец, Ромео. — Чтоб черная оспа баюкала тебя на ночь! Куда ты меня тянешь, заклятый враг любви?! Зачем?!
— Опомнись, Ромео! Заклинаю тебя всеми небесными покровителями — опомнись, друг!
— Что еще случилось?
— Случилось?! А сам ты не понимаешь — что здесь случилось?!
— Да что такое? — снова разозлился Ромео. — Разве не могу я поговорить с девушкой без твоего занудливого вмешательства?!
— Поговорить?! Ты называешь это «поговорить»?!.. Да ты просто как тот старый падре, что задирал подол прихожанкам, клялся, при этом, что только поговорить… Ведь вы с Джульеттой едва не начали раздевать друг друга на глазах всех гостей! Вы так же бросились всем в глаза, как гнойный свищ на щеке у первой красавицы! И это — в доме Капулетти! С его дочерью! На глазах у его гостей!
Нет, Ромео слышал его. И слушал. Но понимал его слова как-то по-своему.
— Ты думаешь, Бенволио… Думаешь, Джульетта тоже обратили на меня внимание? Это правда, друг?!
— Клянусь святостью всех на свете праведников — вот что теперь называется обратить внимание! Да маленькая Джульетта чуть не выпрыгнула из платья, спеша подставить тебе губы для поцелуя!.. Опомнись, Ромео, пока все это не кончилось еще хуже, заклинаю тебя! Если ты не думаешь о себе, о нас, подумай хотя бы о чести девушки!
— Убью любого, кто покуситься на ее честь!
— В таком случае, начни с себя!
Бенволио думал, что его вспыльчивый друг опять разозлиться, но тот лишь покачал головой:
— Бенволио, Бенволио… Старый добрый Бенволио, всегда осторожный как ангел, пролетающий мимо ада… Я влюблен, друг! Лишь Господь видит, как я влюблен!
* * *
— Джульетта, сестра моя!
— Что, Тибальт?
— Ты ведешь себя неприлично, сестра! Говорю, как брат!
— В чем, братец? Что неприличного ты вдруг увидел?! О… Да ты опять пьян, братец, ты просто пьян!.. Наверное, тебе опять мерещиться что-то, как в прошлом году, когда ты гонялся по двору за крылатыми крокодилами?.. Сознайся, пьян?!
— Джульетта, Джульетта… Да, я пьян, сестра! Пьян от гнева, от горя, от унижения, от бесчестия! Я, гордый воин Тибальт, вынужден был улыбаться и кланяться заклятому врагу нашего рода, ненавистному Монтекки! Тогда как моя сестра целуется с этим Монтекки на глазах у всех!
— Монтекки? Кто говорит о Монтекки?! Тибальт, ты шутишь?! Это очень зло с твоей стороны! А ну, признавайся, пошутил! — от досады она притопнула ножкой.
— Ромео Монтекки! Именно Ромео Монтекки только что целовал тебя! — Тибальт лязгнул зубами и громко, нетрезво всхлипнул. — Моя маленькая Джульетта, как ты наивна, коварство и ад… А где Кормилица?! — тут же рассвирепел он. — Где эта проклятая баба, что вмещает в себя больше вина, чем любая стоведерная бочка?! Так-то она охраняет доверенное ей сокровище чести?!
— Где Кормилица, где Кормилица… А Кормилица здесь! А Кормилица всегда здесь! — раздалось сбоку. — И нечего шуметь, молодой господин! И нечего пускать дым из ноздрей, словно бы вы не господин, а, извиняюсь, Великий Могол! И нечего здесь хрипеть жеребцом, словно здесь, извиняюсь, собрался табун…
Как и все старшие слуги, Кормилица не уважала Тибальта, считая его пустым, вздорным малым. И всячески демонстрировала неуважения, прячась за покровительством сеньоры и сеньорины Капулетти и попустительством самого Николо.
— Конечно, давайте!.. — продолжала скрипеть она. — Бейте копытами, молодой господин! Фыркайте, раздувайте ноздри!.. Лязгайте зубами как пес на блоху в полное свое удовольствие… А мы с моей ласточкой пойдем себе потихоньку, а мы вот пойдем и пойдем… Время позднее, свечи уже догорают, и мадера вычерпана до дна… Джульетта, ласточка моя, сердце мое, пойдем-ка пока здесь тебя не затоптали и не зафыркали! Некоторые, извиняюсь, господа!..
Джульетта покорно дала себя увести. Она все еще не могла опомнится от известия, что Ромео — это молодой Монтекки. Из тех самых Монтекки, которых в доме упоминали не иначе, как злейших врагов почтенного рода Капулетти.
