— Добрая, старая Кормилица … — продолжил, откашлявшись. — Я, признаюсь, испытываю определенную слабость к слугам, что давно и честно служат нашей семье. Понимаю, что балую их, но ничего не могу с собой поделать…
В этот момент, как нарочно, с заднего двора донеслись вопли Грегорио и Самсона, которых, видимо, как раз начали пороть. Особенно старался более трусоватый Грегорио, который не только орал дурным голосом, но еще и злостно подвизгивал.
Их крики на два голоса слились в настоящий кошачий концерт, резавший слух.
— Охотно верю, мой добрый хозяин, — рыцарь позволил себе слегка улыбнуться. Совсем чуть-чуть.
— Думаю, Кормилица от нас ничего не скроет, — немного растерянно повторился Николо.
— Я даже не сомневаюсь, — подтвердил рыцарь. — Не надо Кормилицу.
— Не надо? Как будет угодно рыцарю…
Поспешив продолжить разговор, Николо, демонстрируя гордость отца, подтвердил, что дочурку Бог красотой не обидел, это — да. А что до кротости и добродетельности — как может быть иначе, если она воспитывалась в семье Капулетти? Чуть было не добавил — известных в народе честностью. Но вдруг вспомнил, как толпа кричала на площади: «Бей кровососов-Капулетти!» и помрачнел.
Скрывая замешательство, снова разлил вино.
Они выпили. Помолчали.
Разговор пока не коснулся сотни флоринов, и Николо понял, что нужно набраться терпения.
— Вашей дочери, уважаемый Капулетти, ведь четырнадцать? — вдруг спросил Парис.
— Было. То есть, прошу меня извинить, не было…
— Как это?
— Ну, четырнадцать ей почти исполнилось.
— А сейчас сколько? — насторожился рыцарь.
— Тринадцать, — пояснил Николо. — Четырнадцать исполнится скоро, как раз на Петров день.
— Пятнадцатый, значит, пойдет, — обнаружил рыцарь свою склонность к точному счету. — И вы, уважаемый отец… — продолжил он с видимым усилием, — вы наверняка раздумываете о достойном женихе. Забота отца — устроить счастье своей единственной дочери…
— Мала еще.
— Не говорите, уважаемый Капулетти, не говорите… И помоложе выходят замуж и живут счастливо. На мой взгляд, прекрасная Джульетта вполне созрела для достойного, приличного брака.
— Она-то может и созрела, — вздохнул Николо, — только для брака нужен еще кое-кто…
— Кто? — удивился рыцарь.
— Жених! Брак без жениха, это, знаете, как-то…
— Так, есть! — оживился Парис — Жених-то есть, достойный мой Капулетти! Все дело как раз в том, что жених есть!
— Кто?! — опешил в свою очередь Николо.
— Он!..
— Имя? — мгновенно посуровел Капулетти.
— Ну, то есть, я! — пояснил рыцарь. — Именно я, уважаемый господин Капулетти, пришел к вам засвидетельствовать свое почтение и просить руки вашей дочери Джульетты!
— Только руки?! — с облегчением выдохнул Николо, в голове у которого все еще крутилась та злосчастная сотня флоринов.
— Простите… Не понял…
— Ах, да! Неважно! Извините, уважаемый Парис, это я о другом… Значит, вы просите руки моей дочери? У меня?
— Ну, да.
— И хотите на ней жениться?
— Разумеется! — с недоуменной запинкой подтвердил рыцарь. Подумал и на всякий случай добавил: — Мечтаю взять ее себе в жены согласно наших христианским обычаям.
— А я что?.. То есть, простите, она-то, она что? Джульетта согласна ли?
Предложение Париса все-таки застало его врасплох. А тут еще выпитое шумит в голове, перемешивая мысли и чувства.
Он снова разлил, стараясь не слишком трястись руками от скрытого возбуждения.
Они выпили.
— Согласие девушки — это дело ее родителей, — рассудительно ответил рыцарь, даже не задохнувшись после полного кубка. — Кто же спрашивает согласия девушки, когда есть почтенный отец и добродетельная мать, госпожа Капулетти?
— Ну, на добродетель матери, госпожи Капулетти, я бы не слишком стал полагаться, — в сердцах вырвалось у Николы.
— Простите?..
— Нет, ничего, это я о своем…
— Так вы согласны, уважаемый Капулетти?
— Я-то?..
— Да, именно вы! — терпеливо подтвердил рыцарь и задумчиво взялся за кубок.
Капулетти поспешил разлить.
Они выпили.
В голове у Николо слегка прояснилось. Точнее, он взял себя в руки. Сказывался опыт, когда после шумного, веселого пира с деловыми партнерами нужно было мгновенно сосредоточиться и принять важное решение.
— Я понимаю, уважаемый Капулетти, что мое предложение застало вас слегка врасплох. Что, наверное, нужно было повести дело иначе. Действовать, как это принято, через посредников, с предварительным выяснением намерений, — вдруг пустился рыцарь в запоздалые объяснения. — Но, посудите сами… К примеру, вы одолжили кому-нибудь сотню флоринов. — Хозяин вздрогнул и испуганно заморгал. — Так вы, любезный Капулетти, наверняка предпочтете получить их сами, чтоб не подвергать честность посредников искушению. Так почему же я должен доверить такое важное дело, как выбор жены и подруги жизни, чьему-то сомнительному посредничеству?
— Да, действительно… — поддержал Капулетти. — Почему?
— Не вижу таких причин! — отрезал рыцарь.
— А я не вижу, мой добрый друг!
И не так уж он косноязычен, решил Николо, если может так внятно и четко излагать мысли после четырех… нет, пяти полных кубков.
А в мозгах тем временем уже защелкали привычные костяшки счетов. С одной стороны, Парис, аристократ крови, рыцарь герцога, гибеллин, и ему, гвельфу, вроде бы не пристало… А с другой, Парис, любимец герцога Делла Скала, гибеллин, рыцарь, истинный аристократ… Выходит, и Джульетта станет патрицианкой, и дети ее, его внуки, станут аристократами, и он сам, Капулетти, породниться с одним из древнейших родов Италии…
Только с чего бы вдруг? Неожиданно как-то…
— Осмелюсь спросить, вы уже встречались с Джульеттой? — вдруг насторожился Николо от мгновенного, нехорошего предположения.
— Один раз! Один раз, любезный хозяин, я имел счастье лицезреть вашу дочь. На моих глазах она спускалась по ступеням Храма Господня в сопровождении некой пожилой особы, что не блещет наружностью, но, видимо, отличается скрытыми добродетелями.
— Ах, в сопровождении… — успокоился Капулетти. Позволил себе улыбнуться: — Это как раз Кормилица с ней была. Она действительно страшна, как черт в юбке. И боюсь, господин рыцарь, поиски скрытых добродетелей вы начали не по тому адресу…
