К нему уже бежали:
– Рорик, Рорик, твой брат умирает! Сьевнар Складный зарезал младшего ярла! – кричали сразу несколько голосов.
– Где он?! – Рорик цапнул первого попавшегося воина, молодого Дюри, впился пальцами ему в плечо, встряхнул: – Где он, я спрашиваю?!
– Так, в сарае же… Мы Сьевнара в сарай заперли, охрану поставили, тебя дожидаемся, конунг… – невнятно забормотал тот.
«О чем это он? – не сразу сообразил Рорик. – Ах да…»
– Где брат, я спрашиваю?! Где он?! – он еще сильнее дернул Дюри, вытряхивая из него слова, как пыль из лежалой шкуры.
– Так это… В доме он! Мы же его перенесли… В доме же!
Рорик с силой оттолкнул воина и кинулся в дом.
Когда конунг подбежал к ложу брата, воины и женщины расступились. Альв был еще жив, но оставалось ему не долго. Опытному ратнику, понимающему в ранах, это сразу видно. Длинный кинжал вошел ему под лопатку и, видимо, пробил сердце. Альв лежал на боку и Рорик отчетливо видел тусклое лезвие, торчащее из спины. На рукояти – причудливый чужой узор.
Глаза у брата были полузакрыты, лицо – бледнее снега, а на губах вместе с дыханием вспухали пузыри кровавой пены…
Не помня себя от внезапного горя, конунг стоял на коленях рядом с умирающим братом, заглядывал в тускнеющие глаза и держал его за руку, пытаясь согреть в ладонях холодные пальцы.
Неудобно ему лежать, на боку-то! – мелькнуло в голове. Но если вытащить кинжал, брат быстро истечет кровью, это ясно…
– Брат… Рорик…
– Я здесь! Здесь! – поспешил откликнуться он.
И снова неуместная, ненужная мысль, как громко и твердо звучит его собственный голос. И каким слабым, каким шелестящим стал голос брата… И рука его стала совсем слабой… Холодной и безвольной стала рука…
Только тут Рорик вдруг окончательно понял, что его брат, его маленький Альв – умирает. От подлого удара в спину, кинжалом – в спину! И виновник убийства где-то совсем рядом…
Заперли его? Так не запирать нужно было! Привязать между двух молодых и упругих деревьев, чтоб те разорвали его на части – вот что нужно! Впрочем, нет, не так! Это тоже слишком простая и легкая смерть!
Горячая, широкая ярость волной захлестнула его, оторвала от ложа умирающего, вздернула на ноги, судорогой свела сжатые кулаки.
– Убью! Сегодня же! Сейчас!
Люди, толпившиеся вокруг ложа, отпрянули. Конунг сам не заметил, как в руке у него оказался меч. Огонь смоляных факелов, развешанных на балках вдоль длинных стен, бросил на начищенный клинок пригоршню красноватых отблесков…
Теперь окружающие откровенно шарахнулись в стороны.
Сильная, широкая ладонь перехватила его запястье. Якоб-скальд, бывший дядька, навалился на плечи, задышал ему в самое ухо:
– Подожди, конунг, не спеши! Убери оружие, Рорик! Разобраться надо…
Но даже не этот привычный голос, которого он слушался еще мальчишкой, привел его в чувство.
– Брат… Рорик… – прошелестел Альв.
И конунг услышал его. Бросил меч в ножны, снова опустился перед ним на колени, опять бережно подхватил ладонями его руку.
– Я здесь, брат! Я с тобой!
– Хорошо…
– Альв, ответь, это был поединок? – лохматая голова Якоба возникла где-то совсем рядом. – Вы дрались со Сьевнаром Складным? Или он напал на тебя со спины? Ответь, это нужно знать!
Конунг неожиданно почувствовал злость на дядьку. Чего он хочет, зачем пристает к братишке? Не теперь бы, не сейчас…
Но Рорик сдержал себя. Дядька прав, это нужно знать. Старый Якоб никогда не теряет головы по горячке, хотя это и злит порой.
– Ответь! – наклонялся скальд к умирающему. – Вы честно сражались или он напал?
– Ответь, брат! – попросил Рорик.
– Рорик… Брат…
– Я здесь!
– Он напал на меня, Рорик… Ударил сзади… Я не успел заметить, как он напал… Если бы я заметил, я бы убил его… Не заметил… Веришь?
Он говорил медленно, еле слышно, и Рорик почти физически чувствовал, как трудно, как больно ему говорить. Боль брата словно бы передавалась ему. В груди у конунга закололо, как будто у него тоже торчал кинжал между лопаток.
– Ты веришь мне, Рорик? Напал… Внезапно… Ты отомстишь за меня? Ты убьешь его?
Рорику показалось, что ладонь брата чуть шевельнулась в его руках, пытаясь сжать пальцы.
– Я обещаю! Я клянусь тебе, брат! Я отомщу за тебя, и пусть боги станут свидетелями моей клятвы!
– Хорошо…
Альв улыбался?
Рорик видел – кровь, пузырившаяся на бледных губах, стала гуще, чернее, пошла обильнее. Начала стекать на меховой покров неторопливой, тягучей струйкой. Светлые, полуоткрытые глаза брата неподвижно застыли, и ему показалось, что в них тоже заиграли красные, кровавые отблески, как на холодном клинке.
Рорик, конечно, не мог знать, что Альв действительно хотел улыбнуться.
Брат обещал отомстить и, значит, сделает это! – успел подумать младший владетель. Значит, он убьет Сьевнара! А с другой стороны – если к этому мальчишке так благосклонны боги, то и он может убить Рорика. Значит, кто-нибудь их них погибнет, а может – оба… Оба, которых он ненавидел… Это хорошо, это правильно… Пусть их…
Потом он умер.
* * *
Рорик сам закрыл брату веки на неподвижных глазах, а потом словно бы отстранился от всего. Сел на лавку возле пылающего очага, завернулся в плащ, как будто озяб, и молча смотрел на огонь.
Вокруг умершего ярла началась суета, обычная, когда в доме появляется мертвый. Толпились ратники, перекладывая и расправляя тело, причитали женщины, красавица Сангриль, осторожно потирая набухающую опухоль вокруг глаза, тонко, вполголоса подвывала, старухи спорили шипящим шепотом, как лучше, способней обмыть и обрядить умершего.
Рорик не оглянулся ни разу. Сидел неподвижно, не отрывая взгляда от приплясывающего пламени.
Домашний мальчишка-раб, посланный кем-то из женщин, рысью принес жбан пива, налил конунгу в его обычный кубок из черепа герцога франков, окованного для богатства и прочности серебром и помещенного на массивную серебряную ножку.
Герцога, как называли франки военного правителя области, когда-то убил отец Рагнар, Победитель Великана. Он же велел сделать из его черепа чашу, которая потом перешла к Рорику, как к старшему сыну. Было приятно пить из кубка отца и время от времени вспоминать о том, что этот череп когда-то командовал целым войском. А пришли свеоны на деревянных конях, и гордый герцог превратился в обычную настольную утварь…
Рорик выпил пиво, не глядя поставил кубок рядом с собой, и опять сидел.
Раб предусмотрительно оставил жбан рядом с ним, но конунг как будто не видел его. Наконец, глупый раб догадался снова налить и подать ему кубок. Рорик выпил.
