Она погладила его по шее. Он счастливо улыбнулся во сне.
* * *
Вечером на теплоходе показывали кино. Это была русская картина «Летят журавли». С английскими субтитрами. Там солдаты шли, проваливаясь в болото. А главный герой упал, и над ним закружились березы.
– Смейся, – приказал Соколов.
– Зачем? – шепотом удивился Ник. – Это же очень грустно.
– Грустное и смешное рядом.
На экране шла наша война. Зал притих. И вдруг в тишине зала раздался неуместный и довольно идиотский хохот Ника. Все оглянулись.
Когда фильм окончился и свет зажегся, все старались на него не смотреть. Самое ужасное было в том, что в зале находилась Юлия. Она тоже старалась на него не смотреть. Ник захотел объясниться. Он подошел к ней, но Юлия не стала слушать. Отошла.
Ночью Ник не мог заснуть. Потом принял снотворное и провалился в сон, и в этот момент его потребовал к себе Соколов. Соколову не спалось и хотелось поговорить. Пришлось делить с ним беседу. Они сидели на палубе, под светом звезд, за бортом журчала вода. Соколов рассказывал о своей главной любви. Его главная любовь была похожа на женщину-врача. Она как две капли воды походила на Юлию.
– Я хочу, чтобы ты занялся с ней любовью, – неожиданно заключил Соколов.
– Надо, чтобы и она этого хотела, – растерялся Ник.
– Вовсе не обязательно. Возьми ее силой. А я посмотрю.
– Нет! – вскричал Ник. – Она не проститутка. Она порядочная девушка. Она мне нравится.
– Тем лучше, – сказал Соколов.
Ник пошел в бар и напился уже по собственному желанию. Ему надо было поделиться с кем-то, излить душу. Вот, оказывается, что он продал Соколову. Честь и совесть. Он должен стать мерзавцем. Бармен Боря не комментировал. Слушал молча. И понимал.
Вечером была встреча с русскими банкирами и политиками. Они тоже плыли на корабле. Новые русские свободно говорили по-английски. Особенно активным и агрессивным был политик Желтовский. Он тряс пальцем и угрожал.
– Он плохо на тебя смотрит, – заметил Соколов. – Побей его.
Нику давно хотелось кого-то побить, выплеснуть свое состояние. Он взял стакан виски, подошел к Желтовскому и плеснул ему в лицо. Желтовский драться не стал. Этим занимались его телохранители. Они вытащили Ника на палубу и одним ударом вырубили его из окружающей действительности.
Когда Ник открыл глаза, он увидел небо и Юлию. Его голова лежала у нее на коленях. Он сказал:
– Лучше бы ты была проститутка…
Юлия резко поднялась. Голова Ника, лишенная поддержки, гулко стукнула о палубу.
Утром корабль остановился возле города Тольятти. Ник сбежал с корабля. Пришел в гостиницу. Администратор гостиницы сказала, что мест нет, но, посмотрев в паспорт, сообразила, что перед ней иностранец, и потребовала доллары. Ник отдал то, что у него просили.
Номер оказался плохим. К тому же за стеной что-то чинили и заколачивали. Ник лег на кровать и отвернулся лицом к стене. С равным успехом он мог лежать и в каюте. Ближе к вечеру спустился в ресторан. Играл оркестр. Танцевали люди. Они были счастливы по-своему.
За столом к Нику подсела компания. Они наливали ему водку. А потом стали петь. Русские песни – замечательные. У Ника на глазах были слезы. Веселая возрастная тетка обнимала Ника, и ему казалось, что это его мама. Жизнь как-то налаживалась. Но это была не его жизнь. Чужая страна, чужие люди. У него есть свой город и своя мама.
Ник покинул ресторан. Нашел телеграф. Заказал номер. Телефонистка приняла заказ и велела ждать. Ник ждал в пустом телеграфе. Дремал. Телефонистка пригласила его в кабину.
– Ты где? – спросила Катрин.
– В России.
– Где? – не поняла Катрин.
– В России, – прокричал Ник.
– А что ты там делаешь?
– Путешествую.
– Вот так, – сказала Катрин. – Ты путешествуешь, а я должна заниматься твоими делами. Мне звонили из госпиталя. Через пять дней выписывают твою мать. А тебя нет. Она дала мой телефон. Я не могу ее взять к себе. Я беременная. У меня будет ребенок. Понял?
– Ну да, – сказал Ник. – Раз беременная, то будет ребенок. Чего же тут не понять?
– Ты еще и обижаешься. Ты всегда умеешь перекладывать свои проблемы на других. А когда другие не хотят решать твои проблемы, ты обижаешься.
– Не кричи, – сказал Ник. – Мне хуже, чем тебе.
– Тебе всегда хуже всех.
Катрин бросила трубку. Ник сел на стул в пустом телеграфе.
Телефонистка тепло смотрела на него и тоже чем-то походила на его маму. Казалось, что человеческая доброта имеет свое лицо, и это лицо его мамы.
Ник поднялся, поправил сумку и пошел обратно на корабль.
Смеркалось. Корабль готовился к отплытию. Стал медленно отваливать от берега.
– Эй! – заорал Ник и помчался что было сил. Между берегом и кораблем было уже метров десять. Немного, но не перепрыгнешь. Ник скакнул в воду и добрался вплавь. Его заметили и помогли. Мокрый и протрезвевший, он появился на верхней палубе. Палуба оказалась пуста, но на носу звучал звонкий смех. Ник пошел на смех и увидел двоих: Соколова и Юлию. Соколов пел и танцевал колесами. Он очень хорошо пел и танцевал колесами. Куда девался развратный, мерзкий, парализованный старикашка?
Они обернулись и увидели Ника. Юлия смутилась и сказала:
– А я думала: вы не придете. Но мистер Соколов меня успокаивал. Он был уверен, что вы вернетесь.
Ник стоял не двигаясь. С него стекала вода. Мистер Соколов знал жизнь. Знал, как деньги могут взять за горло и душить. Два обстоятельства могут взять за горло: деньги и старость.
Юлия ушла. Ник и Соколов остались вдвоем.
– Ты обиделся. Я понимаю, – сказал старик. – Я был на твоем месте. Я тоже был секретарем у одного старика миллионера. Он пообещал мне: если я выдержу, он подарит мне фабрику шариковых авторучек. Знаешь, что он попросил? Чтобы я съел говно. Не икру. А говно. И я съел. И получил фабрику.
Ник молчал.
– Я же не просил тебя сделать что-то невероятное. Переспать с женщиной – это даже приятно.
А дальше действие развивалось самым непредсказуемым образом. Юлия сама пришла к Нику в каюту.
– Расскажи мне про твою кошку, – попросила Юлия и обняла Ника.
Но Ник знал, что в стене есть дырка, а в ней тусклый взгляд старика. Ник сидел и не двигался. Юлия решила, что англичанин робеет, и взяла дело в свои руки. Но, как говорит английская пословица: «Чтобы красиво подраться, надо двоих». То же самое в любви. Надо двоих. А Ник сидел, как каменный гость.
Юлия обиделась и ушла. Ник лег спать, вернее, притворился спящим. А через час он выбрался из своей каюты, забежал в медицинский кабинет, где дежурила грустная красивая Юлия. И там, на узком диване, он был счастлив как никогда в своей жизни.
