Тщетно ее окликая, Говард сделал шаг вниз. До мотеля она не доберется. Он смотрел, как она ступила во все поднимающуюся воду ручья, ушла в нее почти по пояс. А когда течение сбило ее с ног, она, будто собираясь поплыть, выбросила вперед все еще сжатые кулаки, но ручей понес ее вперед, вода накрыла ее с головой.
Мистер Джиммерс схватил Говарда за пояс, вопя ему на ухо, чтобы он бросил миссис Лейми. Им самим нужно подняться повыше. Старуху уже не спасти. Говард знал, что Джиммерс прав. Для миссис Лейми уже все кончено. Затеяв фарс с поддельным рисунком, они мало чего добились, – только смерти старой женщины.
Потом он увидел, как голова миссис Лейми вдруг вынырнула на поверхность, и на краткое мгновение подумал, что она, может, еще и выкарабкается. Спотыкаясь, старуха сделала несколько шагов вперед, волоча ноги, выбралась на берег и тут же согнулась, выкашливая воду.
Говард повернулся и, подтолкнув Джиммерса наверх, где ждала его, протягивая руку Сильвия, начал подниматься. Склон стал более пологим, и Говард поймал себя на том, что, как краб, карабкается вверх, для равновесия хватаясь за ледяник. Склон выровнялся, скользкий ледяник кончился, смешавшись с гравием. С последним рывком они выбрались на железнодорожные рельсы, где и остановились. Выше лезть было некуда.
Тут ветер утих, а с ним и дождь, и внезапно наступившая тишина вдруг заполнилась отдаленным гулом. Уже не потоп – волна, которая нащупывала океанское дно, отталкивалась от него к небесам. До нее оставалось еще несколько сотен ярдов. Она поднялась, превратившись в бескрайную стеклянистую стену, вершина которой терялась в небе.
Потом послышался отдаленный звук ударяющейся о воду воды, тяжелый, могучий и непрестанный рев – это волна разбилась горой белой пены, будто отразила небеса, распалась и как пар исчезла в вышине. Появляющиеся и исчезающие в прорехах между стремительно несущимися тучами звезды казались кометами, и на мгновение Говарду почудилось, будто вся вселенная вращается, точно мельничное колесо.
Миссис Лейми обернулась на грохот разбившейся волны. Сделав было два шага прочь от ручья, она остановилась, растерявшись, как мелкий зверек на шоссе. Она как будто только теперь осознала свою ошибку. До мотеля слишком далеко. А когда на берег понеслась многометровая стена клубящейся пены, стало ясно, что и мотель тоже обречен. Волна его просто сметет.
Затолкав обрывки бумаги за вырез платья, она метнулась назад, побежала вдоль ручья к тому месту, где он разлился широко и был сравнительно мелким. Войдя в ручей, она оглянулась на море как раз тогда, когда волна, катясь и перекатываясь, распласталась в широкую бурную реку.
Миссис Лейми отчаянно бросилась на случайно занесенное на пляж дерево, изо всех сил вцепилась в ветки. Волна подняла массивное дерево, точно палочку, с гулом пронесла его под железнодорожным мостом, забурлила по руслу ручья и выхлестнула на пустое шоссе. В угасающих вспышках молний они увидели, как дерево несется в пене на самом гребне, как его крутит течение, утаскивая к темному лесу. Миссис Лейми еще цеплялась за обломанные ветки, словно распятая на стволе.
Внезапно океан успокоился, и через разорванные тучи полился лунный свет. Упала россыпь дождевых капель, последняя неуверенная молния полыхнула в небе, осветив водную гладь. В это мгновение Говард увидел то, что сперва показалось ему теневым облаком на океане. Но оно двигалось слишком быстро, словно к устью ручья несся пчелиный рой. Это – прямо под поверхностью – шли косяки рыбы. Вот они выплыли на залитый водой берег, заплескались и запрыгали на мелководье.
– Где они? – крикнула Сильвия.
– Что? – переспросил Говард, почти загипнотизированный волной и рыбами.
– Они в мотеле?!
– Нет! – Теперь Говард ее понял. – Она велела их увезти.
– Откуда вы знаете? – Джиммерс внезапно запаниковал. – Волна, наверное, разнесла мотель в щепки.
– Точно я этого не знаю, – признал Говард, когда уже сделал несколько шагов по путям, направляясь к далекому мотелю.
Осторожно переступая со шпалы на шпалу, он вошел на железнодорожный мост, который показался ему вдруг таким же узким, как верхушка кирпичной стены. Но дорогу смыло, ручей разлился, и иного пути у них не было. В сорока футах под ногами кипел и бурлил океан, сотрясая эстакаду до основания, меж опор с ревом неслась вода.
Стоило Говарду глянуть вниз на освещенную луной воду, на него накатило головокружение, и пришлось поскорее снова поднять глаза и сосредоточиться на том, что осталось от крыши мотеля «Морские брызги». Он попытался убедить себя, что по ту сторону моста его ждет теплая комната, камин и чашка горячего кофе, но не слишком в этом преуспел. Ночь выдалась чересчур бурная. Так трудно, почти невозможно не сосредоточиваться на каждом шаге, с которым к горлу подкатывала тошнота. Палка Грэхема оказалась весьма кстати: он балансировал ею на ходу.
Говард медленно повернулся поглядеть на Сильвию, которая шла на две шпалы позади. Чуть дальше за ней переползал на четвереньках со шпалы на шпалу Джиммерс. На его лице застыли сосредоточенность и страх. Говард хотел было ему помочь, но для этого пришлось бы протиснуться мимо Сильвии, а тогда они оба свалятся. Да и что он мог бы сделать, чтобы поддержать старика? Мистер Джиммерс переберется – если только не материализуется поезд.
Они подождали, давая ему достичь конца эстакады, и, увидев, что задерживает их, мистер Джиммерс храбро встал, выписывая руками небольшие круги перед собой, чтобы удержать равновесие. Он шел, судорожно скособочившись, то и дело с испугом поглядывая вниз. Потом вдруг остановился, покачнулся, пытаясь восстановить равновесие, и Говард с Сильвией разом шагнули назад, чтобы ему помочь.
– Уходи! – крикнул Говард Сильвии, которая усиленно пыталась уговорить Джиммерса вновь стать на четвереньки.
Медленно, с трудом, точно слона в шкафу, она заставила его развернуться, и без единого слова он снова пополз на юг, отчаянно стремясь – раз уж принял такое решение – преодолеть эстакаду и добраться до твердой земли.
– Иди с ним, – сказал Говард Сильвии. – Возьмите машину и позовите на помощь.
– Нет! – заявила она не допускающим возражений тоном.
Они подождали, пока Джиммерс проползет последние двадцать футов узкоколейки до того места, где она уходила на холм. Там он встал и помахал им, а потом развернулся и затопал по шпалам. Стараясь ни о чем не думать, Говард снова двинулся вперед: шаг, остановка, шаг, остановка.
Несколько минут спустя они оказались на твердой земле. Только теперь Говард ощутил, насколько замерз на ветру в вымокшей под дождем одежде. На нем были две рубахи и толстый свитер, но ветер продувал их насквозь. Сильвию хотя бы немного защищала от ветра парка. Но ничего не поделаешь, придется не обращать внимания на холод. Если поспешить, минут через двадцать они доберутся до «тойоты» Сильвии, а там включат печку.
Под ними вода вновь уходила в океан, и Пудинговый ручей возвращался в прежнее русло. Уже стало видно отверстие проходящей под шоссе трубы в пятидесяти футах за ними. Гребень, по которому шла узкоколейка, прикрыл южное побережье, и огни «Бензина и кормежки» сияли как ни в чем не бывало. Но в ночи завывали сирены: по шоссе приближались пожарные и полицейские машины.
