Доработка чужого сценария – это вид халтуры. Просто заработок. Но Александр не умел халтурить. Чужое на время становилось своим.
Для Лены это был первый сценарий. Начало начал. И от дебюта зависела ее дальнейшая творческая судьба. Она это понимала и старалась изо всех сил. К тому же ей было интересно взаимодействовать с Александром. Каждая минута – праздник.
Александр любил проигрывать сцену. Он вставал с места, прохаживался по комнате, узкой, как купе, и изображал героя. Диалог рождался в процессе игры. Лена торопилась записывать, время от времени поправляя очки.
В особенно удачных местах Лена взрывалась восторженным смехом. Ее восторг Александр воспринимал как аплодисменты зала, заводился еще больше, становился ярким, талантливым, всемогущим.
Александру, как всякому творцу, необходимо было поощрение. Он расцветал от Лениного смеха, от ее сияющих глаз.
Если что-то не удавалось, Лена замыкалась. Сидела притихшая и незаинтересованная. Он понимал, что движется не туда. Менял направление.
Марго слышала через стенку смех Александра и радовалась. Ее мальчику хорошо. Он смеется. Он на подъеме.
Вера тоже слышала смех Александра – отрывистый, как лай. И смех Лены. «Кудахчет, как будто яйцо снесла», – думала Вера. Она ревновала. Лена была на семнадцать лет моложе. Семнадцать лет – много. Целая жизнь.
* * *
В час дня обедали.
Усаживались в большой тридцатиметровой кухне с круглым столом. У всех, кого она знала, кухни по шесть – восемь метров. А тут – просто зал с большим окном, солнце в первую половину дня.
Еда – тоже не как у всех. Не просто мясо с картошкой, а что-то необыкновенное, например, телячья печенка, которую и жевать не надо. А уж если мясо, то с запахом костра. А картошка в золотой корке.
– Версаль… – мечтательно произносила Лена. – Песня…
Марго приятна такая оценка ее жизни. Ей всегда казалось, что квартира плохая. Мебель – рухлядь. Вера – заунывная, как ветер в трубе. А в освещении Лены получалось: квартира замечательная. Александр – супер. Мебель – эксклюзив, в одном экземпляре. А может, все так и есть…
Когда появлялась Лена, кончался дождик, всходило солнце. Все было ясно, весело, жизнь поворачивалась своими лучшими сторонами.
Сценарий продвинулся до середины.
После нескольких часов непрерывной работы хотелось сделать паузу.
Александр ставил кассету. Джон Леннон пел. Пел и преображал пространство. На стене висела фотография в рамочке: молодая Марго держит на руках маленького Александра. Много рук: ее две руки и его две руки. Много глаз: ее огромные глаза и его два растаращенных глаза. И во всех четырех глазах – любовь. Кажется, что от фотографии исходит, струится нежность и счастье. Фотография – как икона. Хочется помолиться. Джон Леннон поет, и Лена вдруг видит, какое красивое лицо у Александра: большие синие глаза, впалые виски, как у породистого коня. И руки. Пальцы. Трепет ресниц.
Лена поняла, что влюбилась. Джон Леннон навеял.
Лена замкнулась. Влюбленность надо было скрыть во что бы то ни стало. Это требовало сил.
Ночью Лене приснился сон, будто они с Александром танцуют танго в красной комнате. Комната обтянута бархатом, похожа на внутренность шкатулки. Они с Александ–ром танцуют – щека к щеке, не касаясь пола. Плывут.
Лена проснулась среди ночи. Домочадцы спали: дочка, муж, няня. Дышали. Вздыхали. Близкие, любимые люди, которые зависели от нее, от ее ответственности и порядочности.
Надо проглотить свою влюбленность, вернее, выплюнуть. Надо закончить сценарий и жить дальше. Идти своей дорогой. Опираться на свой талант, если он есть. Но в том-то и дело… Лене казалось, что без Александра она уже не может ничего. Как слепой без поводыря. Будет ходить и тыркаться наугад. А с Александром – только с ним она знает, куда идти и где сворачивать. Только с ним она по-настоящему талантлива. Он включает в ней самый мощный рубильник.
В один прекрасный вечер в доме Александра появился гость по имени Сергей. Друг детства. Они вместе учились в старших классах.
Отправились в ресторан: Александр, Вера, Лена и Сергей.
Вера не наряжалась. Просто сняла драный халат и надела костюм-джерси. Все волосы назад, хвостик под резиночку. Чем хуже, тем лучше.
Лена тоже была одета скромно: юбочка, свитерок. Главное украшение – сверкание глаз. И сверкание молодости. Что может быть красивее молодой влюбленной женщины…
Ресторан был полон. Играла музыка.
Им достался уютный столик в уголке. Александр заказал черную икру, водку, разнообразные закуски и шашлыки.
Все успели проголодаться. Стали есть с вдохновением.
Сергей пригласил Лену танцевать. Он положил свою широкую ладонь на ее узкую спину. Лена почувствовала реальное тепло, как от грелки. Сергей по-хозяйски придвинул Лену поближе. Его сердце стучало непосредственно ей в ухо. Она слышала биение, как кувалдой по наковальне. Она ему нравилась. Он ее хотел. И Лена вспомнила, что существует еще одна грань жизни – не сценарная, выдуманная, а реальная, земная. Вот она: сердце выскакивает от желания. Влечение полов. Мужчина и женщина. Разве можно об этом не помнить…
Сергей наклонил лицо к ее уху. Что-то проговорил. Она не расслышала. И слава Богу.
Музыка кончилась. Сергей отвел Лену за столик. И сам сел – чернокудрый, романтичный. Красавец.
Александр медленно жевал с непроницаемым лицом. Он привык к тому, что Лена вот уже три недели сидит напротив, смотрит с восторгом, поправляет очки, касаясь переносицы. А тут ее обнимают прямо у него на глазах. И она не против. Как это понимать? Александр глухо ревновал.
Вера сделала паузу в еде. Смотрела на Лену. Неожиданно сказала:
– Я старше Саши на десять лет. – И подняла две ладони с раскинутыми пальцами, словно подтверждая: десять.
Лена не сразу поняла – какой Саша. Потом сообразила – Александр.
– Какая разница, – легко отозвалась Лена. – Это не имеет значения.
Она лукавила. Она так не считала. Выходить замуж за парня на десять лет моложе – значит сесть играть в заранее проигранную игру. Конец известен. Но Вера нуждалась в поддержке, и Лена соврала.
– Существует красота родных лиц. Возраст ни при чем, – объяснила Лена.
– Красота родных лиц… – повторила Вера задумчиво. И вдруг обрадовалась. Поверила. Да и как не поверишь.
Когда живешь рядом изо дня в день, то уже не замечаешь: две морщины или три. Главное – общие задачи.
Снова заиграла музыка. Александр пригласил Лену. Сергей и Вера остались на месте.
Лена танцевала с Александром. Он был невысокий, лицо в лицо. Чуть выше. Его сердце не стучало. Рука на спине не была горячей. Они чинно перебирали ногами.
Музыка кончилась. И вдруг Александр поцеловал Лену в нос. Вроде шутка, а вроде близость. У Лены перехватило дыхание, как будто в лицо плеснули холодной водой из ковша. Она внезапно почувствовала себя несчастной. Молча вернулась к столу.
