1763-й — генералы Семилетней войны покивали боковому судье, и тот, поскольку дополнительное время назначено не было, дал свисток, впоследствии названный «Парижским миром». У нас в Англии уже имеется Питт Старший, а вот только что мы получили еще и Питта Младшего
[*], хотя последним, кто попал в сводку новостей, оказался совсем другой Пит — пони. В 1763-м этих бедных животных впервые начали использовать в шахтах.
Путешествующему музыканту Чарлзу Бёрни
[♫], в сравнении с которым и Тур Хейердал выглядит лежебокой, уже исполнилось тридцать семь. Во Франции Рамо осталось прожить всего один год. В Австрии Моцарт дожил до семи — и несомненно уже подумывает о том, чтобы уйти на покой. Следует помнить, что Моцарту года начисляются примерно так же, как собаке, и, стало быть, его «семь» — это примерно то же, что двадцать один простого смертного. Вот он и спешит зашибить деньгу, гоняя по всей Европе с концертами — из опасения, что музыка того и гляди выйдет из моды.
Что до прочего, то — как говаривают в довольно странных местах, в которые без хорошего блата не попадешь, — «Бах умер, да здравствует Бах!». Хорошо-хорошо, на самом деле никто этого не говорил. Я все выдумал. Я, собственно, хотел сказать вот что: «баховский» Бах — Иоганн Себастьян, великий, — уже умер. Однако парочка Бахов еще кружит по свету, поддерживая, так сказать, марку фирмы. Скажем, в Англии подвизается ИК Бах, известный, если быть точным, под довольно неожиданным прозвищем: «английский» Бах, а в Германии наличествует Карл Филипп Эмануэль, КФЭ Бах, известный как… ну, в общем, он и известен как КФЭ Бах. Говорят, что «английский» Бах заехал однажды в Лондон и до того ему там понравилось, что он взял да и остался. Подружился с Гейнсборо, начал мелькать на шикарных приемах и все такое. Раз уж я о нем заговорил, позвольте предложить вам полный список Бахов:
ИС Бах — папаша Бах.
ИК Бах — «английский» Бах (младший сын вышеназванного).
КФЭ Бах — Бах без прозвания (второй сын вышеназванного).
ОРЗ Бах — «сморкающийся» Бах. ☺
ВДВ Бах — «отчаянный» Бах. ☺
ЖЭК Бах — Бах «света не будет». ☺
ГАИ Бах — Бах «здесь стоянка запрещена». ☺
ФАПСИ Бах — Бах «я вас внимательно слушаю». ☺
Сами видите, 1763-й положительно кишит Бахами. А как же вся прочая классическая музыка — что я увидел бы, отвлекшись на минутку от Бахов? Ну-с, классическая музыка, какой мы ее знаем теперь, более или менее устаканилась. Барокко с рококо все еще с нами, однако долго они не протянут — год, если не неделю. Контрапунктическое «тра-ля-ля» уходит, уходит и почти уж ушло, и на смену ему является звучание более строгое и в то же время облеченное в более сложные формы. Разумеется, все произошло не так просто («Э-э… м-м-м… я бы, пожалуй, изобрел… э-э… симфонию». — «Как скажешь», — отвечает добрая фея, взмахивает палочкой — и готово), нет, тут шла эволюция, прямо по Дарвину. Библия описала бы это так: «Опера родила Оперную Увертюру, Оперная Увертюра родила Увертюру Отдельную, Отдельная Увертюра родила Симфониетту, а Симфониетта родила Симфонию». Дальнейшее отчасти походило на продвижение разрозненных исследовательских групп к полюсу Земли — композиторы работали в разных лагерях, один подправит что-то здесь, другой подбросит идею там. И это относится не только к симфонии, к музыке в целом.
Итак, у вас имеется Бах в Англии, Бах в Германии, Гайдн в Австрии и, разумеется, Госсек в Бельгии.
Да, вы не ослышались: «У вас имеется Госсек в Бельгии». Я вам вот что посоветую: залезьте в верхний ящик буфета, достаньте оттуда вечное перо — я знаю, оно толком не пишет да еще и подтекает, но вы же его все равно не выкидываете — и запишите имя: «Госсек». Держите листок под рукой, скажем, на кухне — прилепите к холодильнику одним из магнитиков, изображающих «Давида» Микеланджело. А потом, затеяв в следующий раз игру в «Десять знаменитых бельгийцев» и застряв на Клоде Ван Дамме, сбегайте к холодильнику, взгляните на это имя — да постарайтесь не забыть его, пока будете возвращаться в гостиную, — и спокойненько так врежьте другим игрокам: «Франсуа Жозеф Госсек». Увидите, получится очень мило.
ГОССЕКИ НАЙДУТСЯ?
Франсуа Жозеф Госсек был валлоном — превосходное слово: «ваааааллоооооон». Просто превосходное. Особенно если произносить его постепенно замирающим голосом. Еще точнее — Госсек был валлоном, который уехал из Антверпена, где мальчиком пел партии сопрано, и нашел работу во Франции. Если бы вы были в 1763-м «музыкальным бизнесом», Госсек стал бы «нашим человеком в Париже», развивавшим — на свой манер — жанры симфонии, струнного квартета и всякие прочие. По сути дела, он оказался первым во Франции настоящим симфонистом, написавшим сотни и сотни различных и важных, для того времени, сочинений. А теперь? Что ж, теперь его помнят главным образом за одно из них. Не за симфонию, что печально, поскольку он был в этом жанре первопроходцем, и не за струнный квартет. За маленькую, именуемую «Тамбурин», вещицу для флейты, любимую всеми начинающими флейтистами мира, поскольку она и не трудна для исполнения, и позволяет на несколько минут приобрести сходство скорее с Джеймсом Гэлуэйем, чем с саундтреком к мультику «Клангерсы».
Несправедливо все это. Как можно относиться к тому, что композиторы сочиняют и сочиняют уймы самых разных замечательных вещей — по крайней мере, вещей очень приятных, — а история невесть по каким причинам помнит каждого только за одно его творение? Таких композиторов принято называть «авторами одного шедевра», но ведь это же нечестно. Автор одного шедевра — это, в буквальном смысле, человек, сочинивший или спевший один хит и больше ни разу своего успеха не повторивший. Вроде уже упомянутого Джо Дольче с его «Да что с тобой, ЭЙ!» или Рене и Ренато — тех двоих, что поют совершенно жуткое «Тощие люди, тощие собаки и коты». Но классические-то композиторы, они же насочиняли кучу всяких других шедевров. Просто жестокая судьба постановила, что эти самые другие и слушать не стоит. Ну и ладно, все-таки этих хоть за что-то да помнят. Были же и такие, кто создавал самые популярные мелодии своего времени, а их взяли и вычистили из книг по истории — полностью. Тот же Паизиелло, считавшийся при жизни великим человеком. Где он теперь? Нынче если какая-нибудь его ария попадает, в виде довеска, в новый альбом Чечилии Бартоли
[*], так уж и это можно считать крупным везением.
