– Вы полагаете, что я…
– Я просто перебираю варианты, старина. Кто-то мог загипнотизировать вас, – возможно, в шутку, возможно, по причинам не столь безобидным. Не исключено, что вы проделали это сами – случайно или намеренно, сказать очень трудно. Не исключено даже, что вы не тот, за кого себя выдаете.
– Что?
– Существуют, разумеется, разного рода обследования, которые мы могли бы провести.
– Так ведь все это просто из-за того, что я головой стукнулся. Я хочу сказать, такое же случается, нет?
– На моей памяти еще не случалось, Майкл. Думаю, самое лучшее для нас – подержать вас некоторое время под наблюдением.
– Но я совершенно здоров. И все проходит, я чувствую.
– Я вовсе не имел в виду, что мы запихнем вас в больничную койку. Если вы согласитесь пройти в ближайшие дни кое-какие обследования, думаю, я смогу гарантировать вам полную свободу. А вот водительские права вы лучше пока оставьте у меня. Не хотелось бы, чтобы вы взяли да исчезли. В конце концов, я уверен, вы понимаете все, что… э-э, из этого проистекает.
– Проистекает? – переспросил я, окончательно одурев. – Что значит «проистекает»?
– Возможно, вам следовало бы связаться с родителями. Вы им еще не звонили?
– Я даже не знаю их… – начал я, но притормозил. – Я хочу сказать, что даже не знаю, дома ли они сейчас. Ну, то есть, они, наверное, на работе. Мне не хочется их волновать.
– И все же, я уверен, с кем-то из них связаться придется. А теперь, если вы согласитесь подождать снаружи, мне хотелось бы перемолвиться с мистером Бернсом.
Я, в самый последний миг сообразив, что речь идет о Стиве, успел удержаться от вопроса, кто такой, к забубенной матери, мистер Бернс, и в совершенно помраченном состоянии поплелся к двери, – одна длинная рука Тейлора обнимала меня за плечи, другая сжимала мое водительское удостоверение.
Мы договорились, что на следующее утро я приду в лаборатории факультета психологии, дабы пройти некие обследования. Пока же Стив снова брел со мной по кампусу.
Теперь он выглядел каким-то притихшим.
– Что сказал тебе Тейлор? – спросил я.
– Да так, ничего, – ответил Стив, – просто расспрашивал о том о сем. Ну, сам понимаешь, давно ли мы знаем друг друга и прочее.
– Тебе, наверное, все это прискучило, нет? – сказал я. – Если хочешь оставить меня, валяй, со мной все будет в порядке, не сомневайся.
– Не могу, Майки. Ты заблудишься, и виноват в этом буду я. И потом, – тактично добавил он, – это было бы нечестно. Нужно, чтобы кто-то находился рядом с тобой.
Я поразмыслил над его словами.
– Спасибо, – сказал я. – Я понимаю, что все время лезу к тебе с благодарностями, но все равно спасибо.
Он пожал плечами.
– Я одного никак в толк не возьму, – сказал я, – что имел в виду Тейлор, говоря о том, «что из этого проистекает».
Стив решительно тряхнул головой:
– Давай поговорим о чем-нибудь еще.
Мне нужно было столь о многом расспросить его. Нужно было разобраться с историей. Выяснить все, что следует знать об истории последних шестидесяти лет. Шестидесяти трех. Об истории Европы начиная с 1933 года. Выяснить, кто тут у них кинозвезды, рок-звезды, кто президент, черт подери. Президент, премьер-министр, все. Но я понимал, что от таких вопросов он лишь озвереет, и потому держал язык за зубами. Надо будет попозже улизнуть и отыскать библиотеку.
Однако первым делом, считал я, следует сделать Стиву приятное – я перед ним в долгу.
– Эй, а как тебе такая мысль? – спросил я. – Как насчет того, чтобы завернуть в «Барристера и Алхимика» и пропустить по маленькой?
– В «Алхимика и Барристера», – машинально поправил меня Стив.
– Да-да. Как скажешь. Я не предлагаю нализаться или еще что. Но шут его знает, вдруг у меня от рюмки спиртного щелкнет что-нибудь в голове и я снова стану самим собой.
– Идет, – согласился он. – Только на водку не налегай.
– На водку налегать не буду, – сказал я, вспомнив Джейн и Гребную неделю.
Заведением «Алхимик и Барристер» оказался приятным – полумрак, низкие потолки. Бармен меня, похоже, знал – он подмигнул мне со сдержанным дружелюбием, обыкновенным среди людей, работающих в университетских городках. Все вы, студенты, – придурки, казалось, говорило это подмигивание, но ты нам платишь, а мы умеем притворяться, будто ты малый клевый и интересный.
Мы со Стивом уселись снаружи, под длинным полотняным навесом, пили английского пошиба пиво, разглядывали прохожих. За соседним столиком двое мужчин в клетчатых рубашках с короткими рукавами всматривались в карту, препираясь насчет того, куда им сходить и какой путь выбрать.
– Сюда, наверное, много туристов наезжает? Стив пожал плечами:
– Для Нью-Джерси, пожалуй, что немало.
– Эти двое видели бы карту гораздо лучше, если бы сняли темные очки, – сказал я, с удовольствием выпуская облако табачного дыма. – Но, по-видимому, туристы – везде туристы.
Стив рассеянно кивнул, отпил пива.
– Я знаю, ты решишь, будто у меня не все дома, – сказал я, – однако я сейчас до того счастлив, что дальше и некуда.
– Да? – удивился Стив. – Это отчего же?
– Если бы я тебе рассказал, ты бы не понял.
– А ты попробуй.
– Я счастлив оттого, что, когда я недавно спросил тебя про Адольфа Гитлера, ты ответил, что сроду о нем не слышал.
– И это сделало тебя счастливым?
– Ты и понятия не имеешь, что это значит. Ты никогда не слышал таких имен, как Гитлер, или Шикльгрубер, или Пёльцль. Никогда не слышал о Браунау, никогда…
– Браунау?
– Браунауна-Инне, Верхняя Австрия. Тебе это название ни о чем не говорит, а меня оно делает счастливейшим из живущих на свете людей.
– Вот это круто.
– Ты никогда не слышал об Освенциме, он же Аушвиц, или Дахау, – продолжал разливаться я. – Никогда не слышал о Нацистской партии, никогда…
– Стоп, стоп, – сказал Стив. – Ладно, я не похож на мистера Всезнайку, но что значит – никогда не слышал о Нацистской партии?
– Так ведь не слышал же, верно?
– Ты спятил?
Я уставился на него:
– Но ты не мог о ней слышать. Это невозможно.
– Ну еще бы, – ответил Стив, стирая с губ пену, – я и о Глодере отродясь не слышал, и о Геббельсе, и о Гиммлере, и о Фрике, правильно? Эй, поосторожней!
Стив схватил меня за запястье, выпрямляя бутылку, которую я сжимал в руке. Пенное озеро расплылось по разделявшему нас столу, через край которого переливалось, капля за каплей, темное пиво.
