Секретарша удивленно уставилась на меня, а Стив смущенно заерзал в кресле.
– Ты просто выпей воды, Майки, – сказал он.
– Ну конечно. Правильно. Да. А ты?
Стив покачал головой и, откинувшись на спинку софы, погрузился в созерцание стены напротив. Я с удовольствием глотнул ледяной воды, сел рядом с ним, и мы вместе принялись изучать забранный в рамку плакат, изображающий Вермеерову «Даму с лютней».
По прошествии минут десяти дверь в кабинет Тейлора распахнулась и перед нами предстал он сам.
Вот тут-то я едва и не расхохотался.
Росту в нем было по меньшей мере шесть футов пять дюймов. Льняной костюм-тройка, полосатый галстук английского колледжа и напоминающее Аластера Сима
[107]
выражение недоуменного удивления. Желтоватые зубы его сжимали трубку из верескового корня, над которой различалась тонкая полоска усов а-ля Роналд Колман.
[108]
От всей повадки Тейлора так и веяло каким-нибудь утопающим в джине британским клубом в Куала-Лумпур или погрязшим во внебрачных связях форпостом Грэма Грина посреди колониальной Африки.
– О, джентльмены! И кто же из вас Майкл Янг?
Подавив улыбку, я неуверенно поднял руку и встал. Он оглядел меня, коротко кивнул.
– А вы, молодой человек, надо полагать, Стив Бернс?
– Да, сэр, – ответил Стив.
– Очень хорошо, очень хорошо. Не будете ли вы столь добры, что задержитесь здесь ненадолго? Возможно, несколько позже я попрошу вас присоединиться к нам.
– С легкостью, сэр.
– Возможно, Вирджиния будет так любезна, что отыщет для вас чашку кофе или стаканчик содовой? Полистайте пока журналы и так далее. Прекрасно, прекрасно. Итак, если вы соблаговолите пройти в мой кабинет, мистер Янг, мы могли бы поболтать с вами немного.
Тейлор придерживал дверь, прихватив ее за самый верх, так что я вступил в кабинет под его рукой, напоследок послав Стиву сокрушенный взгляд.
– Почему бы вам не присесть вон там, старина?
Стены кабинета были обиты темным деревом, перед самым большим из окон стоял письменный стол. Вдоль одной из стен тянулся широкий, весь во вмятинках, кожаный диван – на него-то и указывал Тейлор.
– Хотите курить, не стесняйтесь. Надеюсь, против моей старушки-трубки вы возражать не станете?
Я покачал головой и нащупал в кармане шортов пачку сигарет. Когда он наклонился, поднося спичку к моей помятой «Лаки», я непроизвольно ахнул от изумления…
– Святой Матфей?
– Виноват?
– Ваш галстук. Вы учились в Святом Матфее. Тейлор мягко кивнул, помахал в воздухе спичкой.
– Имел такую честь. – Он подтянул от стола кресло и медленно опустился в него, лицом к дивану. – Здесь этот галстук способны признать немногие. Расскажите мне, что вам известно о Святом Матфее.
Пока я собирался с мыслями, он протянул длинную руку, взял со стола желтоватую кожаную папку и открыл ее.
Положение у меня было не из простых. Рассказывать все, что мне известно о Кембридже и Англии, я особого смысла не видел. Пока что он знал из посвященных мне документов, что я родился и вырос в Соединенных Штатах. Любые подробные сведения о зарубежном университете показались бы в никогда никуда не выезжавшем американце довольно странными. Однако сидевшему во мне от природы выпендрежнику страсть как хотелось поразить его глубокой осведомленностью обо всем, что касается Англии. Объяснить ее Тейлору будет ох как непросто. Глядишь, он даже уверует, против собственной воли, в астральные проекции и внетелесный опыт. До меня начало доходить, что я мог бы здорово позабавиться в этом новом мире, что в моем распоряжении – своего рода могущество.
– Ну, – сказал я, – это такой колледж в Кембридже, не так ли?
– Вы посещали когда-либо Кембридж, Майкл?
– Э-э, не то чтобы посещал, но, знаете… меня интересует все английское. Мои родители и прочее… так что я очень много читал об этом.
– М-м. Насколько мне известно, вы сказали доктору Бэллинджеру, что жили в Кембридже? В Англии. И при этом упомянули колледж Святого Матфея.
– А… – Я поморщился. – Понимаете, я этим утром проснулся с такой кашей в голове. Ничего не мог вспомнить. Совершенно ничего.
– Однако способность разговаривать на английский манер вас все же не покинула.
– Ну, да… очевидно.
– Очевидно?
– Я хотел сказать, при амнезии оно так обычно и бывает, верно?
Он пожал плечами:
– Это уж вы мне расскажите, молодой человек.
Мы помолчали. Происходившее представлялось мне сражением двух воль. И пока Тейлор его проигрывал.
– В таком случае, – произнес он, – скажите, что вообще знаете вы о Кембридже. Все, что придет вам в голову.
– Ну, это второй из старейших университетов Англии. Второй после Оксфорда. Состоит из колледжей с названиями вроде Тринити, Кингз, Сент-Джонз, Сент-Катеринз, Святой Матфей, Крайстс, Куинз, Модлин, Кейз, Джизус и так далее.
– Произнесите еще раз название колледжа Магдалины.
Я внутренне выбранил себя и выполнил его просьбу.
– Хорошо. А теперь «Киз».
[109]
Ладно, подумал я. Взялся за гуж… Тейлор пометил что-то в блокноте.
– И при всем том, вы знаете, что они произносятся и как «Модлин» и «Кейз», верно?
– Так ведь я уже говорил, я много о них читал.
– Это интересно. И какие же именно книги? Не припоминаете?
– Э-э, вообще-то, нет. Книги как книги.
– Понятно. А как насчет Принстона? Что вам известно о Принстоне?
Я принялся лихорадочно рыться в памяти, выкапывая из нее крохи сведений, которые сгрузил в меня Стив, когда мы утром прогуливались по кампусу.
– Нассау-Холл, – сказал я. – Назван в честь принца Вильгельма Нассау-Оранского, хотя его могли назвать и в честь человека по имени Белчер, да только тот был слишком скромен. Вашингтон приезжал сюда подписывать договор о независимости. Хотя нет, это он в Филадельфии проделал, так? Короче, Вашингтон приехал сюда, и тут какое-то время находилась столица союза. Нам дозволено не спускать по ночам флаг, что-то в этом роде. А еще здесь есть ворота, через которые нельзя проходить, пока не получишь диплом. Западную часть кампуса называют «Трущобой». Ну, в общем, мне много чего известно. Рынок «Уова». «Недоросли». Знаете… – Я грациозно взмахнул ладонью.
