– Не знаю, – заговорил сквозь платок Браун, – с каким тошнотворным извращением мы тут столкнулись, но я, черт побери, намерен это выяснить. Вы, оба, стойте на месте, слышите? И не произносите ни слова. Только кивайте или качайте головами, понятно?
Мы с Лео в унисон кивнули.
– Хорошие мальчики. Итак. В этой комнате есть еще маски?
Лео кивнул.
– Где они?
Лео указал себе на карман.
– Очень хорошо. Вы лезете в карман, осторожно и медленно, и бросаете маски мне, идет?
Лео покачал головой и поднял вверх палец.
– А это что значит? Хотите сказать, что слюнявчик у вас только один?
Лео кивнул. Я понял – он прихватил с собой маску и для Стива, полагая, что в миг нашего триумфа тот будет рядом с нами.
– Черт. Ну ладно. Тогда бросаете одну.
Лео так и сделал. Хаббард ловко поймал маску и передал Брауну, а Браун вернул ему наполненный рвотой платок.
Браун, пристроив маску на лицо и прижав пистолет к бедру, вошел наконец в комнату.
– Держите этих ребят на прицеле, – через плечо бросил он Хаббарду.
Хаббард, устало кивнув, привалился к дверному косяку. Смрад донимал беднягу, а второго носового платка у него не имелось.
Это перемещение Хаббарда позволило мне увидеть за его спиной Стива – тот замер в темноте еще одного дверного проема, ровно напротив нашей комнаты.
Взглянуть на Лео, чтобы выяснить, заметил ли Стива и он, я не смел. Браун медленно подступал к нам, подозрительно обшаривая комнату глазами.
Он подошел уже достаточно близко, чтобы обнаружить чашу с крысами, червями, личинками и прочими ползучими ужасами.
– Проклятье! – выдавил он. – Что за чертовню вы тут развели?
Я еще раз скосился на Хаббарда – он, стараясь не дышать, наблюдал за Брауном. Я медленно перевел взгляд на Стива. Стив смотрел на меня – бледный, испуганный. Я переглотнул и заговорил, настолько громко и отчетливо, насколько позволяла маска:
– Это всего лишь эксперимент.
– Как-как? – переспросил Браун. – Эксперимент? И что же это за мерзостный, богопротивный, варварский эксперимент, а, мальчик? Можете мне ответить?
– Все, что вам нужно сделать, это нажать вон ту черную кнопку. Видите, под экраном? Черная кнопка. Сразу все и узнаете.
– Ну уж нет, сынок. Никто здесь ничего нажимать не будет, пока я не услышу хоть какие-то объяснения.
Я бросил взгляд на Стива – тот уже выпрямился. Чтобы Стив начал действовать, требовался какой-то отвлекающий маневр.
– Объяснения?! – взревел я. – Объяснения? Вон они, ваши объяснения… там! – И я ткнул пальцем в дальний угол комнаты.
Жалкий, вообще-то говоря, приемчик. Я к тому, что об этом фокусе можно прочесть в первой попавшейся книжке. Другое дело, что книжки мне, как видно, попадались все больше хорошие, а сам этот фокус, если бы он не срабатывал хоть изредка, наверняка выкинули бы из их переизданий.
Не скажу, что на сей раз фокус сработал образцово. То есть сработать-то он сработал, но не до конца. Браун смотрел в указанном направлении лишь долю секунды, однако хватило и ее. В ту же самую долю секунды Стив, благослови его Бог, выскочил из мрака, отшвырнул Хаббарда в сторону и метнулся к экрану, распластавшись в прыжке.
И в этот же самый миг Браун развернулся и выстрелил.
Я услышал, как пискнул Лео, услышал, как Хаббард, не сумевший сохранить равновесие, врезался в книжный шкаф. Увидел, как из шеи Стива летят, забрызгивая стену, кровь и кусочки хрящей. Увидел струйку дыма над дулом Браунова пистолета. Увидел, как Браун, да сгноит Господь его душу, поднимает, на манер подлого, гнусного бандита, каким он и был, дуло к губам, чтобы сдуть дымок. Маска, естественно, помешала этому, так что звука, обычно сопровождающего подобный жест – негромкого, торжествующего присвиста, – не последовало.
И, читатель, я увидел еще кое-что. Я увидел, как занесенная в замахе рука Стива упала на черную кнопку под экраном и вдавила ее с силой десятка мужчин, и клянусь, и буду клясться до моего последнего часа, что, когда я бросился вперед, чтобы подхватить его падающее тело, улыбка – сияющая улыбка, обращенная ко мне и только ко мне одному, – освещала его лицо, пока он не отвалился назад и не умер у меня на руках.
Эпилог
Горизонт событий
– Оно попросту не способно ничему научиться, верно?
– Ну все как на прошлой неделе.
– В следующий раз ничего, кроме пива.
– Ты бы все-таки поддерживал его, Джейми.
– Я? С какой радости? Он же весь обтрухался.
– Не говори так, дорогой, это некрасиво.
– А где та девушка, с которой он был на прошлой неделе? Почему, интересно, она нам не помогает?
– О, так ты не знаешь?
– Чего?
– Она его бросила.
– В чем дело?
– Внемлите!
– Подпорки выбиты – вперед. Смотрите-ка, оно живет, пошел, пошел, взметая пыль, скользит его тяжелый киль.
– На поэзию потянуло, Эдди?
– Почему же и нет?
– Ладно, что мы с этим-то делать будем?
– М-м. Ни одно такси его, такого изгвазданного, не возьмет, правильно?
– Где я?
– В Каире, Пиппи.
– При дворе Клеопатры.
– Состоишь у меня в камердинерах.
– О нет, только не это. Не Каир.
– Ну тогда в Париже. В будуаре мадам Помпадур.
– Дважды Эдди?
– Да, Пип, что тебе, мой сладкий?
– Это ты?
– Это я.
– Скажи мне только одно.
– Все что угодно, бесценный мой, все что угодно.
– Ты голубой?
– О господи, на сей раз у него точно крыша съехала.
– Заткнись, Джейми. Да, Пиппи, голубой, как небо, спасибо, что спросил.
– Слава богу…
– Эдди, клянусь. Если ты попробуешь воспользоваться его состоянием…
– Чш-ш. Смотри, он отключился, окончательно и бесповоротно. Вырубился вмертвую, бедный ягненочек.
– Вот же засранец. Ладно, пожалуй, я все же попробую дотащить его до дому.
– Мы попробуем, большое спасибо, что так мило меня попросил.
– Ты хочешь сказать, что не доверяешь мне?
– Нет, не хочу, но могу, если тебе сильно захочется.
– С добрым утром, Билл.
– С добрым утром, мистер Янг, сэр.
– Тут у меня письмо в почтовом ящике. К профессору Цуккерману.
