Берсерки
Работа захватывала. Нужно было создать совершенно новые системы отражения обстановки для тех, кто находится в самой гуще стремительного боя: для операторов радарных станций ПВО и пилотов-истребителей. Необходимо было сделать так, чтобы люди смогли справиться с нечеловеческим напряжением современного боя, могли в стрессовой ситуации моментально видеть связи между явлениями и реагировали бы на изменения ситуации почти мгновенно.
Решение проблемы виделось в двух направлениях – более адекватном для человеческого восприятия способе представления тактической информации и данных о состоянии самого боевого комплекса, а также в нетривиально-необычайном: в изменении состояния сознания оператора. Иначе говоря, выход виделся в создании такой системы отображения информации, которая непосредственно в ходе работы на ней оператора переводила бы его в ИСС – измененное состояние сознания. В некий боевой транс, когда способности и реакция человека обостряются, а время как бы замедляет свой полет. По сути дела, это ИСС, похожее на те, которых могут достигать некоторые мастера восточных единоборств или могли, судя по мифам, скандинавские воины-берсерки. Задуманные Утолиным и его единомышленниками новые интерфейсы должны были создавать особые аудиовизуальные сублиминальные воздействия, которые вводили бы оператора или пилота в ИСС непосредственно в процессе их работы с использующими такие интерфейсы боевыми компьютерными комплексами. Но поскольку в таком состоянии изменяется и восприятие информации, то система должна была по некоторым параметрам отслеживать наступление ИСС и степень его глубины и вносить коррективы в форму отображения обстановки. Поэтому аппаратура пульта управления для «высокотехнологического берсерка» должна была, причем желательно дистанционно, замерять пульс, дыхание, электрическое сопротивление кожи и изменение электромагнитных характеристик головного мозга – и тут же перенастраивать подачу информации.
– Тем самым мы стремились освободить, например, летчика от многих побочных функций, оставляя ему силы и время на главную работу – целеуказание, – рассказывает Константин. – А оператор РЛС, входя в измененное состояния сознание и получив более удобное представление информации, получаемой от системы слежения, мог бы быстрее опознать в кутерьме ложных отражений истинную цель, направив на нее ракету.
Константин рассказывал, что работать пришлось достаточно интенсивно, причем совмещая эту работу с учебой в аспирантуре и не открывая никому в институте этого совместительства:
– В «Волне» мне быстро оформили допуск, заодно прикрепив меня к куратору от КГБ. Который, будучи одним из учеников легендарного генерала Шама, оказался не только высочайшим профессионалом, но еще и человеком, который поддержал меня и вовремя подсказал действия, позволившие мне, в принципе-то сопливому пацану, выжить среди «зубров». А интриги были и в те времена, хотя, на мой взгляд, гораздо более конструктивные, если вообще так можно охарактеризовать какие бы то ни было интриги.
Очень скоро я отправился в командировку на Алтай, где искал людей, коих тогда называли экстрасенсами, а также некоторых учеников китайских мастеров боевых искусств, бежавших в СССР во времена культурной революции в Китае. Ходил к ним в гости, призывал поделиться знаниями в интересах Родины. И ведь делились! Удалось установить доверительный контакт и с отличным специалистом и хорошим человеком из
Института нейрокибернетики в Ростове-на-Дону. Являясь профессионалом в психофизиологии, он одновременно имел полученный в Японии третий дан по карате…
В путь, предложенный Утолиным, поверили. Его, тогда совсем еще молодого человека, вместе с другими представителями ЦИР «Волна» пригласили на совещание в управление вооружений МО СССР. Он вспоминал об этом так:
– От обилия больших звезд на погонах поначалу зарябило в глазах. Но когда пришло время выступать, понял – «или грудь в крестах, или голова в кустах», и заявил: предлагаемое – только первый шаг. Следующим станет превращение пилота или оператора буквально в боевую машину. В частности, можно будет резко увеличить одновременно и объем и глубину концентрации на определенных важных для принятия решений параметрах. Представляя при этом сами эти параметры во всех их взаимосвязях в удобном для восприятия виде. И значительно повысив устойчивость оператора к утомлению – вплоть до переключения организма в режим работы на резервах.
– Вы видели когда-нибудь мастера ушу, который протыкает пальцем кирпич? Или человека, который может поймать на лету выпущенную из лука стрелу? Мы предложили исследовать их физическое состояние в такие моменты предельной концентрации и пребывания в боевом ИСС. Например, измерить электрические потенциалы в акупунктурных точках, провести ЯМР-томографию мозга, изучить структуру окружающих тело электромагнитных полей до и после вхождения в ИСС, и, возможно, сделать еще и анализ биохимии крови, – рассказывает Утолин. – А потом сделать устройства, которые смогут вводить оператора вот в такие «сверхчеловеческие» состояния, впрыскивая ему в кровь нужные вещества или воздействуя на организм иными способами, но так, чтобы внешними воздействиями привести его в то же состояние, которое адепты боевых искусств или экстрасенсы достигают путем длительных тренировок.
Меня тогда спросили: «А вы не боитесь, что люди после этого сойдут с ума?» На что я ответил, как теперь понимаю, достаточно цинично:
– Вы же сами военные и прекрасно знаете, что срок жизни оператора радиолокационной станции в современном бою может составить всего полчаса? Что вражеская авиация почти гарантированно уничтожает РЛС ракетами типа «Шрайк»? Так что, дескать, ИСС поможет человеку выжить в этой мясорубке. А еще есть результаты собеседований с ветеранами-«афганцами», из которых следует, что когда «крышу сносит», то выжить в схватке легче. А социализация, как я тогда сказал генералам, это уже второй вопрос и к теме настоящего обсуждения не относится. И меня поддержали!
После этого я и стал плотно заниматься, как мы шутливо говорили, «дуремарством». Получил доступ к тем людям, которые плотно занимались изучением экстрасенсорного восприятия. И хотя, честно говоря, подавляющее большинство тех, кто попадал в поле их зрения, действительно были полными «дуремарами», шарлатанами или обманщиками, но в СССР исследования, поиск и изучение тех, кто действительно обладал какими-то особыми способностями, были поставлены на солидную основу.
Покровительство над работами взял на себя полковник Михаил Бажанов из управления перспективных разработок в Генштабе ВС СССР. И началось! Это время я вспоминаю едва ли не как самое счастливое в своей жизни. Открылось финансирование для командировок, меня свели с исследователями по нужным направлениям. Начались работы с привлечением специалистов Института авиационной и космической медицины, Института медико-биологических проблем (ИМБП) и некоторых других солидных учреждений. Я мог попросить их замерить такие-то и такие-то параметры во время работы с испытателями-добровольцами. Было у меня и письмо с подписью начальника Генштаба: «Подателю сего всемерно содействовать…» Оно помогало решать вопросы с чиновниками и военными во время командировок…
